— Мадемуазель явно не в своей тарелке, — тихо сказала Октавия. — В таком состоянии я давно ее не видела.

— И виновен в этом лорд Брунел? — едва слышно предположила молодая женщина.

— Разумеется! — призналась Октавия. — Пойдемте в кухню, там мы сможем спокойно поговорить. Я хотела тебя, Анжелина, предупредить, что сегодня все пойдет кувырком, но у меня не было возможности. Мы буквально бежали из Люшона. Я паковала чемоданы, пока милорд был в банях. Я наняла фиакр. Мы примчались на вокзал и уехали в восемь часов вечера. Приехав домой, мы сразу легли спать. Сегодня утром Розетта увидела меня через окно гостиной. Так вы узнали, что мы вернулись.

— И я сразу же прибежала. — Анжелина вздохнула. — Скажи, что же произошло?

— Лорд Малькольм Брунел знает мадемуазель всю жизнь. Его родители приезжали на юг Франции за трюфелями и изысканным вином. Там они подружились с родителями мадемуазель. По его словам, мадемуазель Жерсанда и лорд Малькольм танцевали во время их первой встречи в замке семейства де Беснак. Но в то время я еще не состояла на службе у этой семьи. Они часто виделись, когда наступало лето. Мадемуазель охотно вышла бы замуж за этого англичанина, такого красивого в молодости. Но однажды он ей написал, что женился. О том, что было дальше, тебе известно, Анжелина. Мадемуазель бежала с бродячим артистом. Как ни странно, они с лордом Брунелом остались друзьями — по переписке.

Октавия перевела дыхание. Прижавшись к матери, Анри заснул, убаюканный монотонным голосом служанки.

— Так вот, мы приехали в Люшон. Все эти бесконечные прогулки в коляске по окрестностям города, обеды в лучших ресторанах, разговоры… У меня, мои дорогие, была небольшая комнатка в гостинице, где я отдыхала. Они же, мадемуазель и лорд, вечно куда-нибудь выезжали. Они слушали музыку в парке Кенконс, где около павильонов играл оркестр, любовались потрясающим водопадом в конце пыльной аллеи. Я говорила себе: все это подозрительно, дело пахнет помолвкой. Энджи, если бы ты видела мадемуазель! Она расцвела, она смеялась, она покупала безделушки, карамель…

— Боже, об этом можно только мечтать! — воскликнула восхищенная Розетта. — А вот мне в Люшоне не было так весело…

— Если ты богата, девочка моя, у тебя не возникает никаких проблем, — назидательным тоном произнесла Октавия. — Однако деньги не делают человека счастливым. Но вот как закончилась история мадемуазель. Вчера в полдень наш мсье Малькольм пригласил ее на обед. Разумеется, меня там не было. Но когда она вошла в мою комнату, я увидела, что она вся в слезах, бледная и держится рукой за сердце. Да, лорд Брунел говорил о свадьбе. Но, увы! Он имел в виду хорошенькую лондонку пятидесяти двух лет, вдову, леди — не знаю… Думаю, мадемуазель надеялась выйти за него замуж, и теперь она пребывает в печали. А печаль означает у нее резкую смену настроения, нервные припадки, приступы гнева.

Анжелине стало жаль Жерсанду, и она покачала головой.

— Он спрашивал у нее совета? — предположила она. — Он что, слепой или идиот, этот мужчина? Мадемуазель словно помолодела. Ей было так весело! Он должен был бы понять, что она ждала от него предложения руки и сердца.

— А я не такая уж глупая! — с усмешкой сказала Розетта. — Что я вам говорила, мадемуазель Энджи? В воздухе пахло любовью, но только с одной стороны. Черт!

— Розетта! Не смей больше произносить таких слов!

— Правильно! — поддержала Анжелину Октавия. — Надо думать о воспитании малыша.

Ребенок дремал, засунув большой палец в рот. Его нога касалась спины Спасителя, стоявшего рядом с Анжелиной.

— Я отнесу Анри в его кроватку, — сказала Анжелина. — И заодно загляну к Жерсанде. Я волнуюсь за нее.

Октавия скорчила ироничную гримасу и добавила:

— Возможно, она расскажет тебе больше, чем я. Но сомневаюсь. Мадемуазель всегда была очень гордой. Впрочем, она сама страдает от этого.

— Или от любви, — возразила Розетта, довольная, что не ошиблась в своих предположениях. — А теперь, Октавия, я вымою посуду. Я просто должна быть полезной.

Анжелина оставила их. Осторожно неся свой драгоценный груз, она на цыпочках вошла в комнату мальчика. Там было свежо и темно. Уложив малыша, она услышала приглушенные рыдания. Сердце Анжелины сжалось. Она быстро прошла в соседнюю комнату с белыми стенами и строгой мебелью. Жерсанда де Беснак плакала навзрыд, уткнувшись лицом в подушку. Бежевый тюлевый полог закрывал кровать, но он был таким тонким, что сквозь него все было видно.

— Мадемуазель, дорогая мадемуазель! Прошу вас, успокойтесь! — прошептала Анжелина, садясь на краешек кровати.

— Это ты, Энджи? Боже! Я не должна называть тебя так, поскольку это имя придумал тот извращенец. Но оно такое нежное, его так легко произносить! Энджи, дорогая! Мне так грустно!

Старая дама повернулась к Анжелине лицом. Ее щеки порозовели, нос покраснел от слез.

— Полагаю, Октавия рассказала тебе о моих злоключениях. Иначе ты не пришла бы ко мне и не смотрела бы на меня с такой жалостью.

— С сочувствием, — поправила молодая женщина. — А это не одно и то же. Послушайте, Жерсанда, вы действительно хотели выйти замуж за этого человека? Но тогда вы уехали бы в Англию. А как же мы?

— Надо же! Ты теперь зовешь меня Жерсандой. В таком случае дело плохо. Энджи, я проявила позорную доверчивость, за что подверглась ужасному унижению, получила своего рода моральную пощечину. Малькольм был таким предупредительным, таким любезным! В Люшоне я была на седьмом небе от счастья. Я открывала для себя радости, знакомые влюбленным парам, которые переживают удивительные моменты, когда им с самого раннего утра не терпится увидеть друг друга. Но это была только иллюзия. Вчера вечером лорд Брунел медоточивым тоном заговорил со мной о свадьбе. Я думала, что мое сердце выскочит из груди.

— И что же он вам сказал?

— Он начал так: «Моя дражайшая Жерсанда, я хочу вам кое в чем признаться. Я не предполагал, что ваше общество доставит мне столько удовольствия. И теперь я решил пересмотреть свои взгляды на свою холостяцкую жизнь. Я хотел остаться верным памяти моей покойной жены. Полагаю, это было слишком большой жертвой с моей стороны». И ля-ляля! И ля-ля-ля! — сквозь слезы возмущалась Жерсанда.

— Признаю, подобные слова могли привести вас в смятение!

— Конечно! А потом он попросил у меня совета. «Что вы думаете, мой старинный друг, если я женюсь на одной из самых очаровательных женщин, которых я по воле Господа встретил на своем пути? Умная, воспитанная, с прекрасными светлыми глазами…» Я задрожала от волнения, затряслась всем телом, Энджи. Увы! Нож гильотины упал, когда он заявил: «Речь идет о леди Беатрикс. Она моложе меня лет на двадцать и тоже вдова». Боже мой! Если бы меня пронзили кинжалом, я бы не так страдала.

Анжелина затаила дыхание, пораженная этим явным преувеличением.

— Вы были до такой степени влюблены? — ласково спросила она.