вокруг. Вот красная, она про историю. Еще в ней написано про города. И разные страны. В ней есть карты. Мне очень нравится эта книга… Еще тут магазины, где продают шляпы.

«Есть ли поблизости место, где ты выпиваешь?» — я вспомнил, что Кристиан говорил про эль.

Да их тут много. Здесь подают эль… очень темный эль… с каким-то мясом… баранина и хлеб, очень большой кусок хлеба. Эль очень горький, очень горький. Я чувствую его вкус. Здесь так же есть вино и длинные деревянные столы.

Я решил обратиться к ней по имени, чтобы посмотреть, как она отреагирует:

«Кристиан…» — сказал я со всей душевной теплотой.

Она ответила громко и без промедлений:

Да. Что тебе нужно?

«Где твоя семья, Кристиан?»

В соседнем городке. Мы отплываем из этого порта.

«Твоя семья — это кто?»

У меня есть сестра… сестра, ее зовут Мэри.

«А где твоя девушка?»

У меня ее нет. Я встречаюсь с женщинами из города.

«Никого особенного?»

Нет… просто женщины… я вернулся к плаваниям. Я участвовал во многих битвах, но выжил.

«Ты стареешь…»

Да.

«Ты когда-нибудь был женат?»

Похоже на то. Я вижу кольцо.

«У тебя есть дети?»

Да. Мой сын тоже будет моряком… Вижу кольцо в виде руки. Рука что-то держит. Не вижу, что именно. Кольцо — это рука; рука, что-то сжимающая.

Кэтрин начала усиленно сглатывать. Ее явно подташнивало.

«Что-то не так?»

Людей тошнит… это от местной пищи. Мы съели испорченную еду. Соленую свинину.

Я переместил ее дальше во времени, и тошнота прекратилась. Я решил, что не стоит снова заставлять ее переживать сердечный приступ Кристиана. Она уже была истощена, и поэтому я вывел ее их транса.

Глава 14

Прошло три недели перед тем, как мы с Кэтрин встретились снова. Я немного приболел, а она уехала отдыхать, поэтому получилась такая задержка. Все это время состояние Кэтрин продолжало улучшаться, но когда мы начали сеанс, она показалась мне встревоженной. Она заявила, что чувствует себя настолько хорошо и у нее все так прекрасно, что она сомневается, может ли ей еще как-то помочь гипноз. Конечно же, она была права. В обычных обстоятельствах мы могли бы закончить работу уже несколько недель назад. Мы продолжали частично из-за моего интереса к тому, что скажут Учителя, а частично из-за того, что в жизни Кэтрин еще оставались мелкие нерешенные проблемы.

Кэтрин практически выздоровела, и воспоминания из прошлых жизней стали повторяться. Но что, если Учителя могли что-то еще сообщить мне? Как нам общаться без Кэтрин? Я знал, что она продолжила бы встречи, если бы я настоял. Но я чувствовал, что не имею права настаивать. С некоторой грустью я согласился с ней. Мы поболтали о событиях прошедших трех недель, но без особого энтузиазма.

Прошло пять месяцев. Состояние Кэтрин продолжало улучшаться. Страхи и тревоги почти сошли на нет. Качество жизни и ее отношений значительно улучшилось. Она начала встречаться с другими мужчинами, хотя Стюарт все еще маячил на горизонте. Впервые с тех пор, как она была маленькой девочкой, она почувствовала удовольствие от жизни и была по-настоящему счастлива. Иногда мы случайно пересекались в коридоре или в очереди в кафе, но разговоров как у врача и пациента у нас больше не было.

Прошла зима, и наступила весна. Кэтрин попросила о встрече в офисе. Вот уже несколько раз ей снился сон о каком-то религиозном жертвоприношении, в ритуале которого присутствовали змеи в яме. Людей, включая и ее, заставляли прыгать в яму. Она была в этой яме, пыталась выбраться, цепляясь за песочные стены ногтями. Змеи были как раз под ней. В этот момент она просыпалась с учащенным сердцебиением.

Несмотря на долгий перерыв, она легко вошла в глубокий гипнотический транс. Неудивительно, что она попала прямо в древние времена.

Там, куда я попала, очень жарко. Вижу двух черных мужчин, которые стоят у сырых и холодных каменных стен. На них надеты шлемы. Над правыми лодыжками у них завязаны веревочки. В эту веревочки вплетены бусины и кисточки. Они строят хранилище из камней и клея и кладут туда пшеницу или какое-то перемолотое зерно. Зерно привозят на повозке с железными колесами. Повозка покрыта ткаными ковриками. Вижу воду, ярко-голубого цвета. Кто-то главный, вероятно, начальник, отдает приказы остальным. От зернохранилища вниз ведут три ступени. Снаружи стоит статуя какого-то бога. У него голова животного, а тело человека. Он бог времен года. Стены промазаны какой-то смолой, чтобы через них не проникал воздух, и зерно не гнило. У меня чешется лицо. Вижу, что в мои волосы вплетены голубые бусины. Вокруг летают жуки или мухи, из-за которых у меня чешется лицо. Мне приходится чем-то мазать лицо, чтобы они меня не трогали… эта штука ужасно вонючая, она из сока какого-то дерева.

Мои волосы заплетены в косы, а в них вплетены бусины и золотые нити. У меня черные волосы. Я — представитель королевского дома. И здесь я из-за какого-то праздника.

Мне нужно присутствовать при жертвоприношении… для того, чтобы умилостивить богов перед сбором урожая. В жертву приносят животных, людей — никогда. Кровь жертвенных животных бежит по белому песку в чашу… и попадает в пасть змеи. У мужчин на головах маленькие золотые шапочки. Здесь все темнокожие. Наши слуги прибыли из других стран, из-за моря…

Она замолчала, и мы стали ждать, словно этих пяти месяцев и не было. Она была очень сосредоточена, словно прислушивалась к чему-то.

Все так быстро и сложно… я о том, что они говорят мне… об изменениях, росте, и разных планах… Существуют планы осознания и планы перехода. Мы приходим из одной жизни, и если мы усвоили все уроки, то идем в иное измерение, в иную жизнь. Мы должны понять все до конца. Если мы этого не сможем, нас не пустят на следующий уровень… нам придется повторить все, потому что мы ничему не научились. Мы должны получить всесторонний опыт. Мы должны знать все стороны желания, но также уметь отдавать… Нам нужно столько всего узнать, и столько духов вовлечено в этот процесс. Поэтому мы здесь. Учителя… лишь одна часть данного плана.

Кэтрин замолчала, а потом заговорила голосом Учителя-Поэта. Он обращался ко мне:

То, что мы говорим тебе, нужно сейчас. Ты должен учиться, следуя собственной интуиции.

Через несколько минут Кэтрин заговорила своим обычным шепотом:

Вижу черный забор… а за ним могильные плиты. И там есть ваша.

«Моя?» — переспросил я удивленно.

Да.