— Сэм Горн, — с готовностью вступила в разговор миссис Паркинсон. — Правда, я не помню, называл ли он чье-то имя…

— Нет, — покачал головой мистер Паркинсон, — не называл, я бы запомнил. Да и откуда ему знать, он сам слышал какие-то разговоры, ничего конкретного…

— Благодарю вас за чай и приятную беседу, — сказал Пуаро и сделал попытку подняться.

— Вы уже уходите? — разочарованно спросила миссис Паркинсон. — Род, пригласи мистера Пуаро остаться, сегодня к нам должны придти Мейсоны, очень приятные люди, которые…

Третья попытка выбраться из кресла оказалась удачной, и Пуаро поклонился.

— Сожалею, миссис Паркинсон, но дела не позволяют мне…

— Жаль, — флегматично заметил мистер Паркинсон, — дела всегда мешают человеку жить так, как ему хочется.

Пуаро не стал возражать.

По дороге к миссис Пембридж Пуаро зашел к бедняге Клейтону, чьи стоны слышны были с улицы. На звонок вышла хмурая женщина, которая могла быть и самой миссис Клейтон, и служанкой, либо домоправительницей. Во всяком случае, фартук, который был надет на женщине, показался Пуаро достаточно непрезентабельным.

— Могу ли я поговорить с мистером Клейтоном? — спросил сыщик, приподняв шляпу. — Мое имя Эркюль Пуаро, я частный детектив и расследую дело, одним из пострадавших в котором оказался по несчастливой случайности ваш… э…

— С мистером Клейтоном? — удивилась женщина. — Вы что, не местный? А, вижу, иностранец… С мистером Клейтоном, скажете тоже… Проходите, мистер.

Несколько озадаченный, Пуаро прошел в мрачного вида гостиную, главной достопримечательностью которой был лежавший кверху ножками диван. Поскольку стульев и, тем более, кресел, в комнате не было, то сесть Пуаро не предложили. Откуда-то продолжали доноситься странные звуки, которые Пуаро принял за стоны. Скорее, это был какой-то заунывный вой, сродни наигрышам на волынке, от которых у Пуаро начинала болеть голова. По его глубокому убеждению, подобные звуки были специально придуманы дьяволом, чтобы мешать работе серых клеточек — единственному, чем человек отличался от своих меньших братьев.

— Не обращайте внимания, — резко сказала женщина, — это мой муж делает вид, что поет оперные арии.

— Вот как? — теперь Пуаро действительно начало казаться, что он узнает знакомую мелодию одного из Рихардов: то ли Вагнера, то ли Штрауса, композиторов, которых он не любил не меньше, чем звуки шотландской волынки.

— Ваш муж уже оправился после нападения? — спросил Пуаро, внимательно разглядывая ножки дивана.

— Мне нужно было самой спуститься, — заявила миссис Клейтон. — Тогда оправляться пришлось бы этому негодяю Чендлеру!

— Не сомневаюсь, — вежливо сказал Пуаро.

— Но я не намерена оставлять это без последствий! — продолжала миссис Клейтон. — Я подала судье заявление о компенсации. Пусть Чендлер заплатит прежде, чем его повесят! Вот, поглядите, что он сделал с диваном!

По мнению Пуаро, единственное, что сделали с диваном, это перевернули его вверх ножками, причем, сделал это, скорее всего, вовсе не взломщик. Впрочем, вступать в спор с хозяйкой Пуаро не собирался. Он намерен был задать один-единственный вопрос и задал его, улучив паузу в словесном Везувии миссис Клейтон.

— А отец Чарлза Чендлера, — сказал Пуаро, — вы его хорошо знали?

— Кого? — подозрительно спросила миссис Клейтон. — Какой еще отец? Старый олух помер несколько лет назад, пусть земля ему будем пухом. Знала! А кто ж его не знал? Это был бабник, каких мало! Ни одной юбки не пропускал. Бедная Этель так с ним намучилась, что, когда этот греховодник отправился на тот свет, она и месяца не прожила в Кавершеме. Не хотела встречаться на улице со всякими…

Миссис Клейтон неожиданно замолчала, и одновременно — по странному совпадению — умолк голос мистера Клейтона. От возникшей тишины у Пуаро зазвенело в ушах.

— Со всякими, сказали вы… — начал он.

Но миссис Клейтон, видимо, решила, что сказала больше того, что хотела.

— Простите, мистер, — женщина открыла дверь в прихожую и недвусмысленно показала Пуаро дорогу к выходу, — я поднимусь к мужу, иначе этот дуралей встанет с постели. С его-то переломами… Будьте здоровы, мистер сыщик.

— Значит, Патрик Чендлер пытался и за вами приударить? — спросил Пуаро, стоя на пороге.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Пуаро удрученно покачал головой и медленным шагом направился к дому миссис Летиции Пембридж, который находился на соседней улице.

— Все так, — бормотал он, — все это не могло быть иначе. Но чего он добивался? Или…

Пуаро неожиданно остановился на середине проезжей части и тихо рассмеялся.

— Ну, конечно, — сказал он, не обращая внимания на раздраженные окрики водителей, — я должен был об этом подумать с самого начала! Надо же было быть таким ослом!

Сделав это красноречивое замечание, Пуаро продолжил свой путь и несколько минут спустя звонил в дверь небольшого особнячка. Уже начало темнеть, и в домах кое-где жители включили электричество. В окнах миссис Пембридж было темно, и на звонок никто не откликался.

— Мистер! — услышал Пуаро голос с противоположной стороны улицы и, обернувшись, увидел мужчину лет сорока, стоявшего в дверях кондитерской лавки.

— Если вы ищете миссис Пембридж, — крикнул мужчина, — то ее нет!

Пуаро пересек улицу и подошел к хозяину лавки мистеру Генри Кристоферу — это имя большими буквами было выведено на вывеске, изображавшей руку с большим куском именинного пирога.

— Мое имя Эркюль Пуаро, — представился он, — и я писатель. Хочу написать книгу о последних событиях в вашем городе. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Мистер Кристофер кивнул, продолжая разглядывать Пуаро.

— Конечно, я бы хотел побеседовать с миссис Пембридж, поскольку она тоже стала жертвой этого разъяренного быка…

— Это вы точно сказали, мистер, разъяренного быка, иначе не скажешь, — произнес Кристофер и сделал приглашающий жест.

В лавке стоял сладковатый конфетный запах, на прилавке лежали торты в коробках, конфеты в прозрачных упаковках и россыпью — в изящных стеклянных вазочках. Покупателей не было, мистер Кристофер прошел на свое место к кассе и пригласил Пуаро сесть на высокий табурет наподобие тех, что стоят у стойки в баре. Пуаро на глаз оценил шаткость трехногого сооружения и предпочел вести разговор стоя.

— В своей книге, мистер, — начал Кристофер, — вы будете рассказывать только о Чендлере и его жертвах или…

— Конечно, нет! — с энтузиазмом воскликнул Пуаро. — Это будет большое полотно, на котором я намерен запечатлеть каждого, кто хоть как-то оказался… Кстати, мистер… э… Кристофер, ваша лавка расположена как раз напротив дома миссис Пембридж. Значит, с этого самого места вы могли видеть, как все происходило?