Для сельских мигрантов и городской бедноты это стабильный бизнес без рисков и капиталовложений. Большинство рикш арендуют свои велоколяски у одного из сетов, полумафиозных боссов, владеющих сотнями колясок. Сет сдаёт их по 45 рупий (около доллара) на 12 часов, но берёт ещё по 3 рупии за каждую сломанную спицу. При тех нагрузках — в одну коляску может забраться до 5 взрослых пассажиров или 15 детей — и стиле вождения, которые характерны для большинства делийских рикш, за спицы приходится расплачиваться регулярно. Зато оплатить аренду можно в конце рабочего дня или даже недели. Оставлять залог за трехколесный транспорт тоже не требуется, достаточно поручительства одного из работающих рикш, известных сету.

Удачливый извозчик в день зарабатывает по 250–500 рупий (5—10 долларов), что по индийским меркам не так уж плохо. Скопив 5000 рупий можно купить новую коляску, произведённую велосипедными фирмами Hero или Atlas, а за 1500 — подержанную. В своей велоколяске можно спать ночью, что гораздо лучше, чем ночевать на крыше или лестнице какого-нибудь дома, тем более — на расстеленной на тротуаре циновке. Однако большинство «таксистов» не покупают себе коляски, предпочитая заработанные деньги потратить на подарки родным и близким, ожидающим кормильца дома.

Велоколяски бывают не только пассажирские, но также грузовые, торговые (мобильные велолавки продают что угодно — от сандалий до мороженого) и даже такие экзотические как «мобильный телефонный пункт — 2 рупии за минуту разговора»

В многонаселенном Дели велосипедные перевозки — большой бизнес. Только механиков, ремонтирующих трёхколёсный транспорт, около 20 тысяч. А ещё тысячи производителей запчастей. Даже владеющих колясками боссов несколько сотен. Но с недавних пор правительство Индии начало войну с велорикшами. Им запретили въезд в «престижные» районы города, запретили работу без лицензии (крайне усложнив процесс её получения). Отсутствие у рикши лицензии — достаточный повод, чтобы коляска была конфискована и уничтожена. При этом лишь 20 % рикш работают легально, остальные вынуждены кормить не только свои семьи, но также семьи коррумпированных чиновников и полицейских. Общий объем взяток в этом бизнесе исчисляется миллионами рупий.

С каждым годом велорикш становится всё меньше. Их загнали в резервации, как индейцев. Считается, что они «медленные», «создают пробки» и вообще портят имидж Индии, как «динамично развивающейся современной высокотехнологичной страны».

А ведь велосипеды — самый тихий, экономный и экологически чистый вид транспорта. В Европе и США наоборот появляется все больше велорикш, и их работа вовсе не считается непрестижной. Но может быть у индийских рикш всё-таки есть будущее? Недавно была изобретена новая модель велоколяски со встроенной солнечной батареей. У неё горят фары, работает FM-радио и предусмотрена зарядка для мобильного телефона. Чем не высокие технологии?

АиФ. Без границ, 2010

Поселение углежогов — чёрная дыра посреди зелени джунглей индийского штата Гоа. Здесь день и ночь идёт работа, и над землёй стелется едкий удушливый дым. Копоть и угольная пыль покрывают лица людей, траву, стены хижин. Кажется, что люди живут на пепелище.

Молчаливый мужчина, орудуя длинной палкой с крюком на конце, ворошит чёрный дымящийся холм, вытаскивает из образовавшейся дыры горячие угли и сбрасывает на землю. Сидящая на корточках женщина заботливо, как ребёнка, поливает каждый уголёк водой из тазика и откладывает в сторону. На её руках металлические браслеты, в ушах серьги, а в яркие цвета её сари навечно вплела свои узоры угольно-чёрная грязь.

Кусок джунглей возле деревни Бетора (Betora), на востоке штата, принадлежит Анану Салелькеру, улыбчивому гоанцу 38 лет. Анан унаследовал несколько гектаров земли от своего отца, а тот от деда. Здесь растут хлебные деревья, манго, кокосовые пальмы. 8 лет назад землевладелец решил начать производство угля.

Анан скупает ненужную сырую древесину по всему штату и даже за его пределами, на личном грузовичке привозит к себе на делянку и отдает рабочим. Готовый уголь фасует в мешки по 30 килограмм — старые мешки Анан дёшево покупает на сахарной фабрике неподалеку — и отправляет на реализацию. Крупный качественный уголь — кузнецам, а также в рестораны и частные дома, для традиционных печек-тандури и модных барбекю. Мелкий угольный порошок забирают для своих нужд электрики. Несмотря на то, что в Гоа есть ещё несколько десятков угольных предприятий, угля не хватает. Три четверти угля экспортируется из соседних штатов Махараштры и Карнатаки — там больше леса и больше рабочих рук.

На делянке у Анана тоже работают приезжие из Карнатаки. Малообразованные темнолицые крестьяне, готовые к самому тяжёлому труду. Приезжают с жёнами и детьми на сезонную работу с ноября по май. Потом в Гоа наступает сезон дождей, и работа прекращается, а гастарбайтеры возвращаются домой. Профессия углежога считается полуквалифицированной и приравнивается к профессиям грузчика или сборщика тростника. В Карнатаке за такую работу платят 80 рупий в день — примерно 1,5 доллара, в Гоа удается зарабатывать в два раза больше. Престижным это ремесло не назовёшь, ниже на социальной лестнице (и в табеле о зарплате) находятся лишь «переносчики грузов на головах», дорожные рабочие, землекопы и подметальщики.

Углежжение — не простое занятие. Нужно многое знать и уметь, чтобы получить качественный уголь и не пережечь дорогую хозяйскую древесину. Сначала рабочие складывают печку. В Гоа её называют «батти». Толстые дрова идут вниз, складываются пирамидой, чтобы внутри было пространство. Потом укладывают палки потоньше, оставляя с одной стороны канал для поджигания. Сверху «батти» покрывают травой или листьями, чтобы не допустить попадания внутрь воздуха, и засыпают землёй, следя, чтобы в ней не попадались камни. Из 10 тонн дров получается холм около 5 метров в высоту.

До начала углежжения сверяются с панчаном — астрологическим календарём. Пока не выпадет шуб-дивас (subh-divas) — удачный день — огонь не зажигают. Для получения благословения и защиты от бед, молятся местному божеству Ракандару (Rakandar), подносят к его изображению фрукты и масляный светильник. Поджигают печь в самом центре при помощи длинной палки с фитилём, смоченным в керосине. После этого пустой канал замуровывают и оставляют дрова тлеть внутри. Снаружи ничего не видно, но опытные углежоги знают о происходящем по жару, идущему от холма, по равномерности его распределения.

Через несколько дней в печи, примерно на высоте человеческого роста, делают отверстия по кругу, чтобы выпустить пар от оставшейся в дровах влаги. Пар выходит, и дыры снова затыкают палками и травой. Круглые сутки углежоги дежурят возле своих печей. Следят, чтобы отводные отверстия не расширялись, чтобы в них не попадал воздух, и не разгоралось пламя. Вспыхнувший огонь тут же заливают водой. Недосмотришь — и вместо угля получишь золу, а вместо денег — выволочку от хозяина.

С ужариванием дров холм оседает, и дыры тоже опускаются. Время от времени рабочие поколачивают печь палками, чтобы дрова просаживались на прогоревшие места, заполняя пустоты. Когда дыры опустятся до уровня земли — примерно через 3 недели тления — можно разбирать печку и раскидывать уголь по мешкам. Но еще до этого печь ненадолго вскрывают и те угли, что уже готовы, отсыпают в сторону, чтобы не перегорали.