Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он достал зажигалку со звездой и вставил сигарету в рот. Почиркал колесиком, но так и не смог выбить искру.
– Блядь!
Он смял сигарету и отбросил в сторону. Вцепился в руль.
– Почему они не захотели уходить? – спросил он, не отрываясь от дороги.
Аня поняла – он спрашивал про остальных девушек. Когда Гай вместе с Аней вышли из душевой, они все были там, сгрудились у дверей, услышав выстрел. Как студентки в засранной общажке – в майках-алкоголичках, с полотенцами на головах. Кто-то курил, держа фильтр в намалеванных помадой губах. Кто-то пил – кофе с вонючим коньяком, в тех пропорциях, где кофе совсем не чувствовался. Они все стояли там и глазели на залитую кровью душевую и на распластанного на кафельном полу Плеймна.
Это полицейский из Голдтауна, – сказала Аня одной из девчушек, стоявшей ближе остальных. – Он выведет нас отсюда.
Гай услышал ее.
–Да, – сказал он. – Я выведу вас отсюда.
Сейчас, сидя в машине, он сомневался в своих словах. Он повел бы всех этих женщин на верную смерть. Но тогда Гай верил, что сможет.
Но ни одна из пленниц не пошла за ним.
Голдтаун, – защебетали они, – и что, он возьмет нас с собой в Европу? Эй, красавчик, смотри какие сиськи, хочешь они поедут с тобой в золотой город?
Одна из девок стиснула груди, вывалив их из декольте.
Да у него кольцо, смотри, небось примерный семьянин.
Аня… шалаболка… будет нам проблем из-за тебя…
Куда бежать то? Бежать то некуда…
– Почему они не пошли? – повторил Гай. Ему нужно было услышать ответ. От нее. Потому что она пошла.
– Все девчонки там… они знают, что побег ничего не изменит, – ответила Аня, глядя в окно, – Некоторые убегали. Их возвращали, потому что в пустыне не укрыться. Кому-то удавалось…
– Удавалось бежать?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Говорят, они сбегали на кладбище поездов. Говорят, там есть убежище каждому, – она обернулась. – Твоему другу там помогут.
Аня посмотрела на оборванца, гладящего Антона по волосам.
– Им обоим помогут.
– Нет, – коротко ответил Гай. – Я должен отвезти его к врачу. К Чистым.
– Чистые не лучше сопротивления, – ответила Аня. – Разве ты не понимаешь?!
Машину подбросило вверх, они оседлали одну из дюн. Салон тряхнуло, и Гай сильнее вцепился в руль.
– На кладбище поездов ничего нет, – повторил он свои слова. – Мы потеряем время, которого и так в обрез.
– На кладбище поездов живут особенные люди, они лечат людей. Возвращают к жизни умерших! Говорят там целый город! Я уверена в этом. Пропавшие девушки… им удалось сбежать, и они спрятались там. Не знаю, как… но им удалось.
– Нет, – холодно ответил Гай.
– Ты просто не хочешь верить! Я знала нескольких девчонок, которые сбежали туда!
– Они не сбежали! – рявкнул Гай. Он посмотрел на нее, ощущая, как больно внутри у него разворачивается клубок ядовитых змей. – Все они мертвы! Все до одной! Я видел их всех, там, под прачечной! Их убивали, а потом скидывали в трубу, с мешком камней на ногах! Никому не удалось сбежать… Они все там… плавают в воде, как поплавки… Там подземелье… склеп…
Он выдохся. Говорил все тише, понимая, что заложило уши. Понимая, что больше не слышат сам себя.
Гай посмотрел на Аню. И увидел, как по ее щекам текут беззвучные слезы.
Господи, – подумалось ему. – Что я наделал?
Слова делают из людей калек. Порой убивают. Гай знал это. С самого детства.
– Прости, – сказал он, смотря на дорогу, которой не было. Они мчались сквозь желтую бездну, словно падая в нее. Не в силах остановиться. Но ему было легче смотреть в никуда, только не на Аню.
– Это правда? – тихо спросила она.
– Правда.
Он видел ее лицо в отражении стекла. Оно плыло где-то там, в желтом потоке песка и пыли.
– Ты… – сказала она и оборвалась. Но Гай знал, что Аня хотела сказать. Какие слова застряли у нее в горле.
«Ты мог бы сказать это там, в ночлежке. Что всех этих женщин ожидает дорога вниз по трубе». Вот, что она хотела сказать.
– Я не смог бы ничего изменить, – сказал Гай.
Теперь они все равно не узнают. Смог бы или нет.
– Если ты выберешься отсюда, ты расскажешь, что тут творится? – спросила Аня.
– Да.
Она успокоилась. Кивнула. Шмыгнула носом. Но что он мог рассказать? И кому? Резервация была мясорубкой, она перемалывала жизни, сколько Гай себя помнил. Все в Европе знали, что творится за периметром. Поэтому и отгородились стеной.
– Я расскажу, – повторил он.
Аня немного помолчала, вытирая слезы. Обернулась к задним сидушкам.
– Ты хочешь отвезти его к Чистым? За мост?
Гай вгляделся в лобовик.
– Знать бы – где мы.
– Буря утихнет, – сказала она.
Гай кивнул. И посмотрел на Аню. На ее скуле бордовым пятном расплылся синяк. Темные волосы спадали на тонкие плечи, скрывая шею.
Наверняка там тоже синяки. Следы от рук Индуса, – подумалось Гаю. – Буря закончится. Но только не для нее. В ней она никогда не утихнет. И во мне – тоже.
Гай прибавил ходу. Разогнал машину так, что в салоне началась адская болтанка. Аня вцепилась в ручку над дверцей, но даже так ее мотало из стороны в сторону. Автомобиль налетел на дюну и с ревом встал на дыбы. Гая и остальных бросило назад, вжало в спинки кресел. Жужжа массивными колесами, зачерпнув отвалом песка, машина с грохотом обрушилась обратно на четыре колеса.
– Ты нас перевернешь! – вскрикнула Аня. Она обернулась, проверить все ли хорошо. Бедный парнишка был напуган до черта, но не отпускал Антона. Обхватил его своими тощими птичьими руками, не давая тому свалиться с сидения.
Гай не сбавил оборотов.
– Ты даже не знаешь, куда едешь! Может, ты лишаешь его последней надежды! Мы оторвались, нужно остановиться. Переждать бурю!
– Он полицейский, – бросил Гай.
Их работа всегда была сопряжена с риском.
– И что? Что это на хрен значит?! – закричала Аня.
Он не должен был объяснять. Слишком личное. Слишком оттуда – из-за периметра. Он ценил Антона за то, что тот никогда не колебался. Все в отделении ценили его за это. Гай знал – окажись он на заднем сидении, его напарник не стал бы колебаться. Гнал бы этого четырехколесного монстра во весь опор. Сквозь бурю и пески. Не допуская и мысли о том, что может ошибаться.
– Господи, – Аня отцепилась от ручки и ловко перебралась на заднее сидение.
Гай мельком глянул в зеркало – девчушка бережно отодвинула
