– Евреи вообще ни в какие схемы не вписываются. Это их и роднит, – рассмеялся юноша. – Меня зовут Яков Кольман. А вас?

Он был существенно старше, что, впрочем, тогда не чувствовалось. И если он за ней ухаживал, то странно. Иногда пропадал и месяцами ей не звонил. А в какие-то моменты звонил каждый день и все по ночам, раздражая родителей, в особенности папу. На улицах Москвы она несколько раз встречала его с другими девушками. Он ей признался, что у него есть дочь. Потом сказал, что, возможно, есть и сын. Несколько девушек постоянно твердят, что у них от него дети. Хотят, чтобы он женился. Но он, разумеется, не женится.

Она недоуменно пожимала плечами – приличная девушка из приличной семьи. Что за нравы? Что за распущенность?

– Яша, зачем вы мне звоните? Я никогда не буду вашей девушкой!

– Оля, зовите меня Ясей. Мне так приятно слышать свое детское имя из ваших уст. Я вам говорил, что без вас не могу? Без шуток. Вы самая главная моя женщина. Вы придаете смысл моей нелепой жизни…

Она только смеялась, не верила.

Он был довольно безалаберный субъект. Разносторонне одаренный, но ни в чем не проявивший себя полностью. Музыкант, но дилетантствующий. Астроном, но не доучившийся в университете. Переводчик (он закончил курсы испанского), зарабатывающий переводами технической литературы, которая была ему чужда и скучна. Поэтому переводы он делал неряшливо, с ошибками, и работу ему давали в последнюю очередь, оплачивая ее по минимальной ставке.

Зато он ходил на все интересные лекции, музыкальные концерты, поэтические вечера, чаруя девушек блеском глаз, живостью, остроумием, элегантными костюмами, которые прекрасно на нем сидели.

– Оля, вы меня совсем не знаете. Я слабый, бесконечно слабый, но я и сильный, в чувстве сильный. Это единственное, что у меня есть и что мною движет!

Как ему это удалось? Внезапно она открыла, что он заполнил все пространство ее жизни. Она думала только о нем. Таких безумных слов, такой нежности, такого упоения не мог бы ей дать никто из современных мужчин. Грубых, прагматичных, занятых делом. И ее уже не волновало, с какой новой девушкой он встречается. Все они были заменами. А настоящей – только она!

Но, даже когда она приходила к нему в однокомнатную квартиру (а дело дошло до того), он всегда в последний момент он нее отшатывался.

– Нет! Я тогда погиб. Не смогу без тебя жить. Ни минуты! Я слабый, я тебе говорил? А чувствую сверхсильно. Ты же меня бросишь, Оля? Ведь бросишь?

– Я тебя не брошу! – горячо говорила она.

Но он не верил. Он боялся, что любовь к ней его совсем подавит и поработит. Парадоксальным образом она, всегда строгая и сдержанная, чувствовала себя с ним чуть ли не вакханкой. А он убегал.

– Яся, ты не любишь?

– Люблю и очень сильно! Потому и не хочу. Ты меня совсем заморочила. Других я не люблю, и с ними все легко, а с тобой…

Это было что-то безвыходное, безнадежное, но почему-то все равно радостное.

– Может, нам пожениться? – мечтательно говорила она.

– Нет, только не это! У меня комплекс. Смертельный страх перед женитьбой. А если я тебя разлюблю, что же у меня останется? Ты – мой единственный шанс! Ты даже не подозреваешь, какой я слабый.

– Так что же нам делать? – вздыхала она.

Но и тут в ее голосе слышалось какое-то потаенное ликование.

Пожар заполнил все закоулки ее жизни. Ольга забросила книжки, забросила учебники, забросила свои рисунки. Пропускала занятия в институте, не являлась на практику.

Целыми днями она могла лежать на диване и думать о Ясе. Как он хорош. Как он ее любит. Как все у них необыкновенно!

Такой полноты счастья у нее после никогда не было. Все, и дома и в институте, заметили, как она расцвела и похорошела. Как заблестели глаза, какой летящей стала походка. Кровь окрасила щеки горячим румянцем. На улице к ней подходили незнакомые импозантные мужчины и предлагали познакомиться.

Однажды, после встречи с Ясей, она зашла в магазинчик недалеко от их дома. Продавщица, молодая провинциалка, ее знала, видела чуть ли не каждый день.

– Какая вы, какая вы сегодня… – Продавщица подыскивала слово, вероятно, очень редко попадающее ей на язык. – Что-то случилось? Вы такая счастливая!

Даже глупенькая девчонка-продавщица заметила эту переполнявшую ее радость. Трудно было не заметить.

Она тогда впервые ощутила свою женскую привлекательность, свою бурную чувственность, свою талантливость, свое еврейство, роднящее ее с Ясей…

Но странно (или не странно?), ей, кроме любви Яси, словно ничего было не нужно. Ни живописи, ни музеев, ни карьеры, ни успеха и званий. Он заразил ее своей безоглядностью, своей поглощенностью чувством. Но и своей безалаберностью, своей бесконечной ленью.

Она ощущала в этом какую-то ненормальность, аномалию, родственную болезни.

Выискались новые Ромео и Джульетта! (Тем ведь тоже, кроме любви, не нужно было ничего!)

Но у них с Ясей были какие-то не ведомые Ромео и Джульетте сложности. После безумных поцелуев он отбегал, дрожа всем телом.

– Нет и нет! Это было бы счастьем, – я знаю. Но я стану совсем твоим рабом, твоей собакой. Я дышать без тебя не смогу…

– И не надо, не надо! – смеялась она. – И не дыши!

Однажды он сказал, что решился. Они поедут летом в Прибалтику (он назвал известный курорт). Он попросит знакомых снять им комнату. И там, на море, все само собой решится.

– Ты выйдешь за меня?

– Ни за что! – смеялась она. – Ты слишком тянул с предложением. И мама говорит, что ты бездельник.

– Она права, – искренне сокрушался он. – Вот чем мы будем жить? Догадайся! Я буду водить на ленточке дрессированного кота, а ты будешь собирать с зевак деньги. Идет?

(В самом деле, Яся явно не готов был содержать семью. Ольга это видела. Но ее это мало волновало. Какое-то бесконечное счастливое томление заменило ей логику и мозги.)

Светлое, яркое, сияющее пламя. Пламя не опаляющего костра, а ночного неба или восхода, когда розовые сполохи разбросаны по всей небесной тверди. Ольга постоянно ощущала родственность своего чувства всей природе, всему космосу. Это они в нее вселили нечто неистовое и непомерное! И там, в Прибалтике, о, какой там будет закат, какое море, какая свобода!

Кое-как она сдала летние экзамены и зачеты. Что-то быстренько нарисовала, что-то подмалевала, сделала кое-какие копии с известных картин. Все наспех, без души! А ведь как прежде горела! Скорее, скорее к Ясе!

Они решили поехать в июле. Ольга дала Ясе деньги на свой билет – ему не хватало на двоих, а ей помогала мама. Милая мамочка помогала Ольге во всем, они с мамой были подружками, и мама, по складу – технарь, восхищалась художественными способностями Ольги. Ей нравилось все, что Ольга рисовала или писала. Но вот Яся ей очень не нравился. Однако милая мамочка старалась не влезать в их отношения. (Как Ольге до сих не хватает бурного, живого, радостного маминого одобрения. Это касалось и Ольгиной внешности, и нарядов, и картинок, которые она писала.)