Рыжий, след в след ступая за Таррэном, в какой-то момент поймал себя на мысли, что под охраной сразу двух хмер идти и легче и, как ни странно, гораздо спокойнее. Они ловко вылавливали зверушек помельче, если те не успевали спрятаться. Самых опасных и быстрых упорно выковыривали из их подземных убежищ, после чего или разрывали в клочья на месте, или мощным ударом когтистой лапы расплющивали ядовитые шипы, колючки, хвосты или что там у них было. Иными словами, заботились об идущих рядом людях сильнее, чем иные мамки о своих детенышах. Но если Карраш не упускал случая с удовольствием сжевать особо вкусные экземпляры, то его подруга упорно воротила морду и вообще старалась на кровавые разводы даже не смотреть. А если случалось кого-то поймать, очень осторожно передавала добычу самцу, после чего быстро удалялась и предоставляла грязную работу исключительно ему.

Белик не обращал на эту возню никакого внимания — целеустремленно мчался вперед, искоса поглядывая по сторонам и старательно вынюхивая одному ему ведомые запахи. Все в том же ровном ритме, в котором, судя по всему, чувствовал себя вполне комфортно. Неестественно прямой, невероятно жесткий, напряженный, но при том гибкий и ловкий, как дикий зверь. Непривычно серьезный и очень-очень опасный, будто взведенный арбалет с отравленным болтом внутри.

Он лишь однажды замедлился, всего раз соизволил оглянуться, чтобы проверить, в чем дело, — когда Весельчак, устав от непрерывного бега, где и дыхание перевести некогда, неожиданно оступился и, не удержав равновесие на покатом склоне, все-таки сошел с надежной, но очень узкой тропки. Как назло, нога неловко подвернулась и мигом поехала по коварной насыпи, а следом сорвался и сам воин, успев только судорожно вздохнуть при виде стремительно приближающегося края обрыва.

Таррэн в самый последний момент успел схватить невезучего парня за руку, подцепив, как рыбину за жабры, у самой кромки обрыва. Но тот все равно от души треснулся правым бедром, порвал крепкую штанину и, в довершение всего, повредил ногу об острые грани каменистой насыпи, распоров кожу и мышцы чуть ли не до самого паха. Однако, к чести Бешеных лис, не издал ни единого звука, а выбравшись на твердую почву, брезгливо оглядел изувеченное бедро, благодарно кивнул эльфу и принялся торопливо заматывать рану.

— Идти сможешь? — негромко спросил Белик, с видом знатока оценив ее глубину и обильное кровотечение.

Весельчак хмуро кивнул, стараясь затянуть стремительно намокающую ткань как можно туже. Получилось неплохо, но он хорошо понимал, что надолго такой повязки не хватит, — слишком уж сильно его резануло каменным краем: кожу располосовало — будь здоров. Та чуть не на ладонь разошлась, а кровило так, что становилось ясно — всего час-два, и ткань уже не спасет: он непременно начнет оставлять кровавые следы, а в преддверии пределов это было чревато.

Страж с досадой поджал губы: плохо. В их положении это означало, что не далее чем к ночи по запаху их найдет кто угодно. Включая гиен, шакалов и даже пещерных медведей, которых тут тоже водилось немало. А сражаться против местных хищников ночью, да еще среди голых скал, где и сбежать-то некуда…

Светлые красноречиво переглянулись и незаметно потянулись за мечами: обуза в подобном походе была недопустима, а смертный станет таковой уже очень скоро. Более того, подвергнет остальных риску и поставит под угрозу исход всего дела. Может, лучше закончить его страдания прямо сейчас?

— Траш, Карраш, энгей! Турриа! Герте! — вдруг властно велел Белик, и хмеры, игнорируя направленные на хозяина изумленные взгляды, неожиданно сорвались с места, вильнули гибкими хвостами и молниеносно скрылись среди скал. До ошарашенных эльфов донесся тихий шорох когтей, с огромной скоростью скользящих по насыпи, да легкий шум осыпающейся земли, но вскоре пропал и он, потому что громадные хищники умели двигаться с поистине ужасающей скоростью. Просто прежде были вынуждены приноравливаться к путникам, тихоходным черепахам, а вот теперь показали себя во всей красе.

— Что ты им сказал? — обалдело спросил Аркан, когда оставшееся после хмер облачко пыли лениво осело на его сапоги. — Откуда знаешь эльфийский?!

Белик остановился возле Весельчака и брезгливо оглядел промокшую повязку.

— Велел искать место для привала. Пусть вперед пройдут, зачистят, как положено, пока мы решим, как дотащить рыжего, чтобы не засветиться. А язык… скажем так, один кровный враг расщедрился. Не добровольно, конечно, но все-таки… Ну, приятель, ты и вляпался!

— Я могу идти, — процедил раненый, поднимаясь с земли, и зло посмотрел на деловито зацокавшего пацана.

— Можешь, можешь… даже побежишь, если приспичит. Только нам совершенно не нужно, чтобы твоя кровушка указала путь к лагерю всем желающим. Конечно, проще всего тебя удавить прямо здесь, а потом сбросить труп с обрыва, но без твоих сомнительных острот нам станет скучновато, поэтому садись и разматывай обратно: будем переделывать. Дядько, отдай мой мешок.

Страж молча бросил вещи и послушно развязал мешок, позволив племяннику бесцеремонно копошиться внутри и наводить там беспорядок. Белик посопел, покряхтел, но вскоре выудил наружу внушительную охапку кровяного мха и довольно улыбнулся.

— Как чуял, что пригодится! Радуйся, рыжий: сейчас приложим, кровушку остановим, а там, глядишь, и убивать тебя не придется!

— Вот спасибо! — язвительно отозвался Весельчак, скривившись, когда ловкие пальцы сноровисто размотали окровавленные лоскуты.

— Не за что! Снимай штаны.

— Я сделаю, — неожиданно вмешался Урантар, настойчиво отстраняя Белика. — Иди кошек своих встречай и проследи, чтобы они никого не задрали по дороге. А еще лучше — сам проверь: дождь скоро, а с водой наружу всякое… вылезает.

— Дядько, ты чего?!

— Ступай! — велел Страж, и Белик равнодушно пожал плечами, искренне не понимая, зачем так переживать.

Но перечить не стал — послушно встал, ободряюще похлопал рыжего по плечу и отправился следом за умчавшимися хмерами.

— Я Карраша потом пришлю.

— Иди, иди. Без тебя разберемся.

Пацан негромко фыркнул и пропал за скалой. Только после этого Дядько перестал хмурить седые брови, покачал головой, словно сетуя на неудачное расположение раны, и требовательно кивнул:

— А теперь снимай…

Карраш вернулся примерно через час, когда и рыжего успели привести в порядок, и сами отдохнули от многочасового перехода, и солнышко начало ощутимо клониться к горизонту. Завидев гибкую фигуру хмеры, Таррэн настороженно привстал, но быстро узнал ехидную ухмылку во всю пасть, хищные желтые глаза и расслабился: свои.

Самец коротко рыкнул, властно кивнув на тесный проход, из которого только что вынырнул, нетерпеливо подтолкнул лапой замешкавшегося Ирбиса, который вздумал затирать оставшиеся после приятеля кричаще красные следы. Затем презрительно фыркнул, оттеснил глупого смертного подальше, после чего повернулся к обрыву спиной и быстро-быстро заработал передними лапами, легко сбрасывая вниз целые пласты горной породы вместе с засохшей кровью. За ними — землю, потом — глину, мелкие камушки и даже редкие травинки, где его чуткий нос ощущал солоноватый привкус. Он не успокоился даже тогда, когда вырыл приличных размеров яму — старательно обойдя ее по кругу, он зачем-то тщательно принюхался, покопал еще для верности и только после этого признал работу выполненной на совесть. Но и тогда не ушел, а ненадолго присел, выпустил тугую струю пахучей жидкости из-под хвоста и с довольным видом оглядел отчаянно закашлявшихся людей.