Алексей забрался под теплое одеяло, смежил веки и мгновенно заснул.

Разбуженный назойливым звонком телефона, Кис с трудом разлепил веки. Светло. Солнце. Полвосьмого утра. А он заснул только в пять, черт побери!

– Да, – прохрипел он в трубку.

– Ты чего, дрыхнешь еще?

Жизнерадостный голос Сереги раздражал непроснувшиеся Кисовы нейроны.

– Я недавно лег… Перезвони после одиннадцати.

– Хрен тебе. У меня в девять совещание в главке – будут шерстить в хвост и в гриву. Мне нужна инфа, которую ты вчерась нарыл. Иначе я тебе прямо сейчас выпишу пригласительный билет на свои похороны.

– Вот дурачина.

– Да серьезно, Кис! Я ж тебе говорил, отец Аиды крупная шишка, нас тут всех уже зае… затрахали. Гадом будешь, если не выручишь!

Серега эти слова произносил так, будто прикалывался. Но Алексей знал: Громову не до шуток.

– Дай полчаса на утренний туалет, – проскрипел он.

– ПОЛЧАСА? – присвистнул Серега. – У тебя чего, макияж в программе? Ты сменил сексуальную ориентацию?

– Сволочь, – беззлобно отозвался Кис. – Надо ж еще кофию выпить!

– В общем, как хочешь, но чтоб был у меня через час! Тридцать минут на макияж, так и быть, – гоготнул Громов, – и тридцать на дорогу.

Пятьдесят минут спустя Алексей выкладывал на стол Сереги снимки, сделанные Гиппопотамом, попутно комментируя.

– Чудно, чудненько, – приговаривал Серега, разве только ручки не потирал от восторга. – Вот подарочек так подарочек! Говоришь, Боря, или как-его-там, был у Гектора когда-то начальником охраны?

– Уверен.

И Громов немедленно распорядился все о нем разузнать.

– Серег, не мельтеши, – произнес Алексей, – наш с ним «гешефт» базируется на том, что я обещал сохранить его анонимность! Если ты мужика сейчас возьмешь в оборот, то об этом узнает Гектор. А именно этого Боря больше всего и боится! Нельзя его сейчас сдавать, он может быть еще нам полезен!

– А я что, на придурка похож? – осерчал вдруг Серега. – Я разве, его взять и доставить к нам велел? Кис, ты еще не проснулся толком, видать! Я поручил о нем раз-уз-нать!

– А-а-а… Точно… – Алексей и впрямь не до конца проснулся. – Кофе дай, а?

– Ты ж дома уже хлебнул!

– Так это когда было…

Желудок детектива переваривал примерно пять чашек кофе за день.

– Наркоман хренов, – буркнул Громов и, распорядившись принести кофе, снова уткнулся в снимки, сделанные Борей на протяжении последнего месяца.

– Я не Хренов, я Кисанов, – сострил Кис.

Серега юмор не оценил – или не расслышал. Оторвавшись от созерцания фотографий, он посмотрел на друга тем особенным отрешенным взглядом, который свидетельствовал о том, что мозг его целиком и полностью, как процессор компьютера, загружен решением какой-то задачи.

– Говоришь, Гектор таким образом страховался от гнева тестя? На случай, если б тот попрекнул его неверностью Аиде?

– Это Боря так сказал.

– А что думаешь ты?

– Что это вполне вероятно.

– Вероятно?

– Серег, если верить Гиппопотаму, – а не верить ему оснований у нас не имеется, – то…

– Не томи!

– Слежка за Гектором дала результаты?

– Нет. Я ж тебе сразу сказал: он в ближайшее время себя не выдаст. Вот и не выдает.

– Короче, чтобы тут окончательно разобраться, сначала надо с этим мужичком переговорить, с возлюбленным Аиды.

– Возлюбленным?

– В операх по-другому не называется.

– А у нас тут опера происходит? – Громов придирчиво осмотрел Киса, будто ища признаки начинающейся душевной болезни.

– У нас… У нас театральный разъезд после оперного спектакля.

– Кис, а скажи, почему у меня такое ощущение, что ты что-то не договариваешь?

– Наверное, потому, что я что-то не договариваю, – предположил Алексей.

– Ага. Давай колись.

– Серег, ты знаешь: я ненавижу высказывать безосновательные предположения!

– А как же интуиция? – ухмыльнулся Громов. – Она же у тебя…

– Она у меня ветреная любовница, – перебил его Кис, – не достойная никакого доверия!

– Возлюбленная. На твоем новом языке надо так ее называть!

– Ну уж нет, именно любовница! И ветреная. Изменщица.

– То есть не скажешь, – подытожил Громов.

Алексей промолчал. Не скажет он, Серега правильно понял. Кис даже себе самому не скажет! Потому что ненавидел безосновательные предположения! А слово «избавиться», хоть и занимало его серьезно, но пока абсолютно ни к чему не вело! Вот появятся хоть какие-то факты, хоть начальные, – тогда ладно, тогда он сможет позволить себе выдвинуть гипотезы. Гипотезы, а не домыслы!

Он вдруг решил не просить Серегу установить хозяина дачи на Новой Риге, куда Костя возил Манон. Громов его живым не выпустит, пока не узнает, отчего у Киса возник столь пристальный интерес к перемещениям сестры Аиды. Посмотрим сначала, что разнюхает Игорь, а там видно будет…

– Ладно, сукин сын, – ласково произнес Серега, – не будем тревожить нежное тельце твоей мадам…

– ?

– …интуиции. Будем оперировать крепкими телами фактов. Это, как я понимаю, адресок ее любов… возлюбленного? – Серега ткнул твердым ногтем в тот снимок, где номер дома и название улицы запечатлелись со всей ясностью.

– Он самый. Но номер квартиры Боря не знает. Я вчера туда сунулся, опросил два первых этажа, – пусто. Выше я не рискнул, поздно уже было.

– Зря время терял. Сейчас пробьем паспортные данные жильцов подъезда. Судя по фотографиям, этому романтику около сорока – сорока двух… Бородка обычно старит, возьмем интервал тридцать пять – сорок пять.

Громов вызвал к себе какого-то бледного узколицего парня, дал задание и снова принялся рассматривать фотографии.

– На художника похож, на бедного. Хотя в таком клоповнике все бедные, – внес он поправку. – Небедные уже давно свалили оттуда. На кой черт ему убивать Аиду, не пойму? У тебя мыслишка есть?

– Нет. И уверенности в том, что убил именно он, тоже нет.

– А тут, старина, мы как раз вернемся к мускулистым фактам! – Громов вынул из кучки снимков два, положил их рядом, достал лупу. – Курточка у парня, где позже нашли труп Аиды, точно такая же, как и на других снимках, где ее хорошо видно, ты заметил? И не тревожа изнеженное тельце твоей интуиции, мы можем считать фактом, что свиданку в саду «Аквариум» назначил именно он. И ждал Аиду у кустов тоже он.