Я не была уверена, насколько далеко готова зайти в данном случае, моя вновь приобретенная уверенность в собственной безопасности не доходила до того, чтобы отправиться с этим человеком в какой-нибудь глухой тупик, но все же я последовала за ним. Он придерживался людных улиц и болтал со мной, от чего я постепенно стала чувствовать себя спокойнее.

Мужчина остановился у крошечного домишки на маленькой улочке, открыл дверь и жестом пригласил меня войти. Я подумала, что это не очень хорошая мысль, но все-таки заглянула внутрь и увидела женщину, игравшую с маленьким ребенком. Она тоже поманила меня рукой. Пожилая женщина, наверное, бабушка, тут же подошла к висевшему над огнем чайнику и принялась заваривать чай. Все выглядело вполне безобидно. Строго говоря, тут было то же самое, что и во время других моих поездок, когда ко мне подходили на улице, приглашали выпить чаю в доме продавца, а затем доставали товар, который и предлагали по особой цене специально для меня.

Китайская версия этого давнего и почти повсеместного ритуала включала отличные маленькие блинчики с зеленым луком, которые испекла бабушка и которые пришлись как раз к месту: их с успехом могли бы подать к столу продавцы в любой части света. Довольно напыщенная речь продавца, единственного из всей семьи, говорившего по-английски, была мне очень знакома. После обмена любезностями меня провели через черный ход в маленький дворик, а затем к запертой на висячий замок двери строения. Я не собиралась дальше следовать за этим человеком, о чем прямо сказала ему.

Он схватил меня за руку.

— Прошу вас. Тан.

Я заглянула в комнату, стараясь оставаться в дверях, чтобы при случае можно было убежать. Да, там было действительно несколько предметов танской эпохи, в том числе саньцай, или трехцветная глазурованная керамика, в данном случае четыре фигурки женщин-музыкантов высотой примерно в восемь дюймов каждая. Керамика носит название саньцай, но на самом деле в ней часто используется больше трех цветов, как было в данном случае. Красный, зеленый, синий, желтый и нежно-лиловый уже выцвели, так же как стерлось выражение лиц, но это лишь еще больше подчеркивало их красоту. Вне всякого сомнения, это были подлинные вещи. На них был налет пыли и грязи, что легко может вызвать у непосвященного уверенность в том, что это старинная работа. Но в данном случае я совершенно точно знала, что так оно и есть. Почти наверняка можно было сказать, что это краденые вещи.

— Тан, — повторил торговец, вытаскивая калькулятор. Это было его любимое слово. Он набрал несколько цифр и показал мне результат.

Несмотря на мою уверенность в том, что это были краденые предметы искусства, потому что иначе и нельзя было подумать в данной обстановке, мне очень захотелось их приобрести. Вынуждена это признать. Я бы даже отдала за них своего первенца. Я могла бы поторговаться с продавцом, чтобы сойтись на приемлемой цене, в этом я была уверена, учитывая названную им начальную стоимость, несколько сотен долларов за все. Фигурки были потрясающими. Женщины изящные и грациозные, лица очаровательны и выразительны, маленькие инструменты выполнены с изумительной точностью. От Дори я узнала, что подобные фигурки бывают стройными и более округлыми. Дори говорила, что последние вошли в моду, потому что один император предпочитал более пухлых наложниц. Однако фигурки этих женщин были изготовлены по традиционной модели, они были стройными.

Кто узнает, что я их купила? Этот вопрос я задала сама себе. В Северной Америке открыто продаются множество предметов из раскопок танской эпохи. Если их вывезти из Китая, они станут совершенно законными. Более того, если Бертон был прав, я с легкостью смогу вывезти их из страны. Я была почти уверена, что в любой момент мой новый друг предложит мне экспортную марку как часть сделки. Я с трудом взяла себя в руки. О чем я думаю? Во-первых, мне очень хорошо на свободе, особенно учитывая тот факт, что я нахожусь в чужой стране. Более того, можно лишь представить, что подумает Роб, если узнает. Я ведь сама всегда считала себя торговцем антиквариатом, который строго придерживается этических норм. Похоже, моя приверженность этим нормам не столь уж сурова, как я думала.

— Откуда они у вас? — поинтересовалась я.

— Гробница. Сколько вы заплатите?

Я ответила, что не собираюсь покупать эти фигурки, хотя они очень красивы. Мне было нелегко это сделать, и продавец, как я и ожидала, воспринял мой ответ как первый шаг сделки, нежели твердое решение.

— Сколько? — снова спросил он. — Тан. Очень красивые.

— Нет, — ответила я, вынимая из сумки фотографию. — Серебряная шкатулка.

— Тан, — опять повторил он и взял в руки одну из девушек-музыкантш. — Тан, есть экспортная марка. Я вам дам.

— Да, но это не серебряная шкатулка. Мне нужна она.

Я подумала, во сколько мне обойдется экспортная марка по сравнению с ценой самих фигурок.

Продавец продолжал размахивать фигуркой у меня под носом.

— Для вас особая цена, — повторял он. — Скажите, сколько можете заплатить.

В ответ я тыкала ему в лицо фотографию серебряной шкатулки. Мы оба размахивали руками.

Однако с обеих сторон это были бесполезные потуги. Несмотря на всю прелесть фигурок, мне стало очевидно, что меня просто обманом затащили в этот дом. Шкатулки у продавца не было. В противном случае он бы ее уже принес. Пора уходить. Мужчина с отвращением смотрел, как я зашагала по двору, прошла через дом, остановившись, чтобы поблагодарить обеих женщин и улыбнуться ребенку. Я дала жене торговца несколько монет, надеясь, что она передаст их своему мужу.

Только выйдя из дома, я поняла, что нахожусь близко от того места, где убили Сун Ляна, в другом конце переулка в форме угла. Когда я свернула направо, то увидела, что в конце переулка была натянута ленточка полицейского оцепления. Я быстро огляделась и поняла, что это именно то места, откуда я наблюдала за убийством. На земле, в месте, где упал Сун Лян, темнело пятно. Просто я вышла с той стороны, откуда появились мотоциклисты, а не как в первый раз, что было не так уж плохо, потому что отсюда я бы никогда не последовала за человеком в переулок. В этом случае я бы никогда не узнала о том, что где-то поблизости находятся разграбленные танские гробницы.

Близость к месту преступления навела меня на некоторые интересные размышления. Предположим, что Сун Лян действительно был тем самым мистером Подделкой, который похитил шкатулку, и если она была у него в день смерти, как я предполагала, то, возможно, он нес ее на продажу человеку, у которого я только что была. Находится ли эта шкатулка до сих пор у него, хотя он отказался мне ее показать? Известно ли что-нибудь продавцу или Сун просто пытался как можно быстрее сбыть шкатулку с рук? Я о многом хотела бы спросить продавца, но не думала, что он мне ответит, и потом, я не была уверена, что это в моих интересах, поскольку я хотела покинуть страну целой и невредимой.

Вернувшись в номер, я отыскала визитку Лю Дэвида и снова позвонила ему на мобильный. Не хотелось с ним связываться напрямую, но выхода не было. Нельзя сказать, что это было для меня неожиданностью, но он не ответил, но его сообщение было записано на английском и китайском языках.