Войско Фиеро и союзных ему рнентоннских графов двигалось дотемна. Ночью, когда уже зажглись звезды, остановились на ночевку. И солдаты, и господа получили скудный паек. Фургоны безнадежно отстали и продовольствие, привезенное на нескольких вьючных лошадях, разделили на всех. На привале, при свете костров и факелов, Фиеро подписал некий договор с местными графами. В тонкости Ренгану вникать не хотелось, а в общих чертах суть дела он уловил — герцог Фиеро, буде он станет консортом-правителем в Рнентонне, обещает какие-то права и льготы перечисленным в грамоте сеньорам, они же взамен обещают поддержать его притязания. Ну а подробности горца не интересовали. С рассветом воины затоптали прогоревшие костры и двинулись в путь.

Замок Эрренголь миновали, не приближаясь к нему. Двое латников, отправленных на разведку, доложили, что над замком развевается знамя императора, но ни главных сил маршала Керестена, ни людей Денанта не видно, только множество кострищ и большие кучи мусора да навоза неподалеку от замка, следы воинского лагеря. Пройдя еще немного, армия остановилась. Во все стороны отправили разъезды. Привели местных крестьян, те, трясясь от страха, пояснили, что армия, стоявшая последние недели у Эрренголя, вчера прошла на северо-восток. Слова крестьян подтверждались грудами навоза, оставленного конями недавно прошедшего войска.

Граф Лутальс возглавил авангард и двинулся по свежим следам, за ним выступили главные силы. Ренгану снова было велено ехать рядом с его светлостью и поглядывать по сторонам — не обнаружится ли чего подозрительного. А вскоре прискакал гонец от Лутальса — граф обнаружил место недавней битвы.

Голова колонны вступила на пологий холм, откуда хорошо было видно поле боя. Несколько тысяч неподвижных тел образовали причудливый узор на истоптанной траве… Между грудами растерзанных трупов разъезжали всадники. Увидев флаги Фиеро, кавалеристы поспешно скрылись.

Герцог потребовал объяснений, Ренган принялся показывать, как проходило сражение. Горец не умел читать, но усеянное телами поле для него было словно исписанный лист. Водя рукой, наемник объяснил, как протекал бой. Как имперская латная пехота перегородила долину, по которой собирались пройти эритонцы, как рыцари Денанта сперва безуспешно атаковали плотный строй, ощетинившийся пиками, и понесли страшные потери, так что трупы людей и лошадей образовали продолговатые бесформенные груды перед строем копейщиков, как имперские пехотинцы попятились под напором кавалерии, как их строй лопнул в двух местах и в разрывы устремились кавалеристы, растоптали и разметали нарушенный строй пехоты… как эритонские рыцари рассыпались по полю, преследуя бегущих пикинеров, и как они были сокрушены фланговым ударом имперской кавалерии… Объяснил, что пехотинцы Денанта подтягивались по полю следом за успешно атакующей кавалерией, что не успели выстроиться для отражения контратаки имперских всадников, что были вынуждены открыть проходы собственной отступающей коннице и что потому были вмиг смяты…

— Дальше началось преследование бегущих, ваша светлость, — продолжил Ренган, — они отступали вон туда, в холмы… Вон там, где бьется раненая лошадь… вон там, видите? Там отряд пехоты сумел выстроиться для отпора, и эти как раз отходили, держа равнение в рядах. Там имперские кавалеристы и эритонцы лежат вперемежку…

— Да, да… — кивал герцог, следя за рукой наемника.

— А основная масса бежала правее, вон там. — Ренган указал. — Там их настигали и топтали, и потому на поле остались только убитые люди Денанта. Кто-то, конечно, уцелел, но вряд ли много. У Керестена только пехота понесла серьезные потери, а Денант нынче потерял свое войско… В холмах эритонцы постараются собраться… если, конечно, их король жив. Если нет, они скорее всего рассеются по округе. В любом случае победил Керестен и нам придется иметь дело с ним.

— Да, верно! — спохватился Фиеро. — Норган, Лутальс, соберите кавалерию и спускайтесь в долину. А мы идем следом с пехотой. И не спешите вступать в бой. Быть может, удастся склонить их к капитуляции.

— Прошу прощения, — снова заговорил Ренган, — имперская армия, конечно, понесла потери, но их еще достаточно много. Они не станут капитулировать, побоятся, что император покарает за сдачу.

— Да вон они! — воскликнул оруженосец герцога. — Вон! Выходят из холмов.

В самом деле, имперская армия возвращалась по собственным кровавым следам, чтобы сразиться с новым противником. И их было достаточно много. С холмов спустились лучники, на усеянное телами поле из лощин выступила конница. Позади на длинных наконечниках воздетых в небо пик играло солнце, за рыцарями шла пехота.

Наступал решительный момент. Имперцы, только что завершившие сражение, не горели желанием снова вступать в бой, Фиеро тоже хотел бы закончить дело миром и не ввязываться в драку с имперскими солдатами. В сущности, никаких прав на престол Рнентонны у герцога еще не было, Амелия и в глаза не видела самозваного жениха… Но отступать было поздно. Фиеро велел своим союзникам выстраиваться для сражения, а к маршалу Керестену отправить парламентера с ультиматумом — сложить оружие либо готовиться к бою. Один из рнентоннских дворян робко спросил, не предложить ли лучше Керестену просто покинуть страну. Ведь ясно же, что предложение о капитуляции позорно.

— Увы, нет, — с печальным вздохом ответил Фиеро. — Нам нужна победа и желательно — гибель Керестена. Он лучший полководец империи, и если мы не покончим с ним нынче на этом поле, нам придется иметь с ним дело будущей весной… Тогда он будет обозлен и войско его станет многочисленнее. Нет, пусть он выберет битву.

Разумеется, Керестен так и поступил, оруженосец возвратился с заносчивым ответом имперского маршала. Трубы подали сигнал к бою, и имперская кавалерия развернулась широким фронтом, готовясь к атаке. В армии союзников пехоты было явно недостаточно для отражения конной атаки, и Фиеро велел, в свою очередь, всадникам выступать и напасть на имперскую армию… Сверкающие наконечники пик непрерывно смещались позади порядков имперской конницы, пешие латники на той стороне поля совершали некие маневры, разглядеть которые невозможно было за спинами рыцарей. Пехота герцога, которой командовал победитель турнира в Бредигене, также развернула фронт, лучники изготовились к стрельбе, но Фиеро велел беречь стрелы. Обоз отстал, и запас у лучников был невелик.

Ренган спешился и поручил белого жеребца заботам Фомаса. Тот, всеми забытый, оставался позади строя, вместе с вьючными лошадьми. Пешком горец вернулся к герцогу и остановился чуть поодаль.

Наконец приготовления были окончены, на обеих сторонах поля протрубили трубы, и две лавины закованных в сталь всадников понеслись навстречу друг другу, сотрясая поле ударами копыт. Многие на скаку орали свои девизы, имперцы дружно рявкнули: «Слава императору!» — и два стальных потока столкнулись с оглушительным грохотом. Несколько десятков человек разом рухнули под копыта коней, высоко взлетели обломки сломанных копий…

Война — не турнир, здесь не действуют правила вежливости, так что кавалерия союзников воспользовалась тем, что многие имперцы уже успели сломать копья в утренней схватке. Ведомые гигантом Норганом, союзники довольно легко опрокинули кавалеристов Керестена и принялись теснить их по всему полю. Боевой клич и девизы дворян смолкли, звенела сталь, храпели разгоряченные кони, орали раненые…