То же самое и в ситуации 2008-2010 гг.: даже принятие элементарных мер по изменению денежной политики могло значительно самортизировать удар и сохранить стране большую часть потерянных пятидесяти миллиардов долларов. Вопрос построения самодостаточной национальной финансовой системы уже давно лежит на поверхности. Что мешает созданию возможности получения отечественными компаниями долгосрочных кредитов внутри страны, вместо ожидания их из-за рубежа? Ведь в результате антигосударственной деятельности по переводу денег в Стабфонд Россия фактически участвовала в спекулятивной схеме саморазорения, теряя ежегодно до 25 млрд. долларов. В одном из своих выступлений перед китайской делегацией В. Путин озвучил предложение перейти на взаимные расчеты в рублях и юанях, отказавшись от доллара. Понятно, что предложение это в большей степени гипотетическое, потому что экономика Китая преимущественно завязана на экспорт товаров в США, но, как говорится, за попытку спасибо; если рассматривать проблему с концептуальной позиции, эта идея давно витает в воздухе. А первым шагом в этом направлении могли бы стать внешнеторговые расчеты в рублях за продукцию, жизненно необходимую торговым партнерам, например нефть, газ, лес, ядерное топливо, военную технику, а первым и наиболее подходящим кандидатом для этого эксперимента могла бы стать Украина. Да и в целом у всех мало-мальски думающих специалистов, которым небезразлична судьба страны, давно уже чешутся руки надавать по башке нашей паразитической банковской сфере. Объективных претензий очень много, но первоочередной задачей правительства могло бы стать создание системы контроля над целевым использованием государственных стабилизационных фондов. Например, деньги, выдаваемые ЦБ и правительством, поступают в банковскую систему под 4% годовых сроком более чем на 5 лет. Коммерческие банки ссужают их клиентам под 25% и выше. Таким образом, эти средства уходят не в производственный сектор, а в карманы посредников. Налицо афера в чистом виде, во-первых, и раскачка инфляции, во-вторых. Нельзя также исключать и шкурный интерес госчиновников, вовлеченных в этот дегенеративный процесс.

Но это все явления, так сказать, частного порядка. Сегодня, в разгар общемировой финансовой лихорадки, вполне логично было бы озаботиться главным направлением модернизации, а именно — разработкой принципиально новой структуры экономики, отличной от повсеместной, глобальной. Вряд ли у кого-то может вызывать сомнение тот факт, что относительно продолжительные периоды сытого и спокойного благоденствия для Запада закончились раз и навсегда. Цикличность не просто ускоряется — она переходит в эпилептическую фазу. В такой ситуации нужно не думать об углублении интеграции, а в пожарном порядке путем мозгового штурма лучшими умами вырабатывать уникальную стратегию разумного дистанцирования. Россия — объективно единственная страна в мире, располагающая всеми возможностями самодостаточной экономики и имеющая огромный полуголодный внутренний рынок. Понятно, что подобная мысль сегодня может показаться кощунственной и подпадает под ожидаемую неолиберальную анафему, но, может быть, хватит гнаться за модой? Девица с голым пупком на морозе, может быть, и выглядит модно, но вызывает лишь одно желание — покрутить пальцем у виска. Мы уже говорили о том, что вернуть толпу в состояние демографически обоснованного потребления нереально. Каждому хочется иметь столько, сколько предлагает искушающий змей неолиберального рынка, невзирая при этом на истинное качество и содержание потребляемого, поэтому задача во всех смыслах непростая. Порочное всегда усваивается быстрее, но необходимо отдавать себе отчет в том, что если оставить все как есть, то очень скоро времена советского дефицита покажутся праздником. Прочитайте вторую книгу А. Паршева «Почему Америка наступает». В ней он фактически «на пальцах» объясняет последствия сегодняшнего безответственного и бездумного следования за «прогрессивным мировым сообществом».

Показателен в этом аспекте пример Сирии, которую почти не затронул кризис 2008 г. Вообще экономическое положение Сирии во многом сходно с российским и по показателям уровня доходов населения, и по уровню долей иностранного капитала, и даже по продолжительности жизни. Относительная закрытость экономики с преобладанием государственного сектора послужила надежным барьером на пути мирового финансового катаклизма. Речь идет отнюдь не о том, что там все хорошо, наоборот, там все достаточно плохо, почти как у нас, но в данном случае речь идет только о концепции национальной безопасности, и не более того.

* * *

В этом ключе стоит рассмотреть ситуацию в российской экономике в период Великой депрессии 30-х годов прошлого века. Экономика США и всего мира агонизировала, а что происходило в экономике России? В задачи рассмотрения текущего вопроса не входит рассмотрение негативных аспектов первых пятилеток: они и так хорошо всем известны, в перестроечный период только ленивый не пинал свое прошлое. Нас же интересует, прежде всего, сопоставление состояния открытых и закрытых типов экономик в периоды глобальных рисков.

Официально началом кризиса принято считать 29 октября 1929 г., так называемый «черный вторник», когда за один день фондовый рынок обрушился, и волна, прокатившись по Америке, захлестнула Европу. СССР в те годы, без преувеличения, находился во враждебном окружении. Для тех, кому это сегодня не совсем понятно, можно привести пример Северной Кореи. Вероятность войны постоянно была чрезвычайно высока, что требовало основательной модернизации всего оборонного комплекса, а состояние тяжелой промышленности не отвечало требованиям момента. Дело в том, что годы, предшествующие кризису, были отмечены в странах Запада, а особенно в США, мощным экономическим подъемом, и отставание СССР в темпах индустриализации увеличивалось. Рост безработицы в городах к концу нэпа превысил 2 млн. человек, или около 10% городского населения.

Одним из основных факторов, сдерживающих развитие промышленности в городах, был недостаток продовольствия. Нэп, этот прообраз либерального рынка, диктовал свои экономические законы, и деревня не желала обеспечивать города продуктами по низким ценам. Коммунистические пропагандисты, когда объясняют побудительные причины коллективизации, говорят, что антисоветски настроенные кулаки прятали хлеб и гноили его, лишь бы не кормить советскую власть. Утверждение демагогическое, так как на самом деле все гораздо проще. Кулакам, по большому счету, было совершенно наплевать на то, какая власть. Они просто по законам рынка не хотели продавать свою продукцию дешево, предпочитая ее сгноить. Простая либеральная идеология: если человеку нечем заплатить за хлеб, пусть умирает с голоду.

Руководство того времени решило эту проблему путем планового перераспределения ресурсов между сельским хозяйством и промышленностью, что, по сути, и положило конец нэпу.

Первый пятилетний план был принят V съездом Советов СССР в мае 1929 г., накануне начала мирового экономического кризиса. Государство начало проведение целого комплекса мер экономического, политического, организационного и идеологического характера, что возвело индустриализацию в статус концепции. Мощнейшая пропагандистская кампания обеспечила беспрецедентную поддержку населения, благо недостатка в дешевой рабочей силе не было: после коллективизации в города перебралось большое количество вчерашних крестьян. Миллионы людей в три смены практически вручную строили более 1500 крупнейших в мире объектов, таких как ДнепроГЭС, металлургические гиганты Магнитки, Липецка, Челябинска, Новокузнецка, Норильска, Уралмаш, тракторные заводы в Волгограде, Челябинске, Харькове, Уралвагонзавод, ГАЗ, ЗИС. В 1935 г. открылась первая очередь Московского метро. В 1932 г. СССР прекратил импорт тракторов, а в 1934 г. Кировский завод в Ленинграде начал выпуск пропашного трактора «Универсал», который пошел на экспорт. За десять предвоенных лет было выпущено 700 тысяч тракторов, что составляло 40% их мирового производства.