Крис слушал болтовню сына вполуха, что-то мыча, когда от него явно ждали ответа. Но мысли его были заняты другим.

Как странно ведет себя Марджори! На вчерашней церемонии бракосочетания и после она честно выполняла все, что от нее ждали: улыбалась, идя под руку с женихом к алтарю, сказала заветное «да», с милой улыбкой принимала поздравления родственников Криса. Но все это время ему мерещилось в ней что-то неживое, застывшее. В глазах затаилось болезненное, загнанное выражение, движения напоминали движения марионетки.

Сидя сейчас за рулем машины, Крис осознал: отцом быть куда легче, чем мужем. Тем более таким мужем, каким хотел быть он, — хорошим. И настоящим.

Когда Крис понес чемоданы вверх по лестнице, Марджори открыла рот, чтобы что-то спросить, но он предупредил ее вопрос, заявив:

— Спальня у нас будет общая.

Выражение лица молодой женщины чуть заметно переменилось. Однако что творится у нее в душе, этого Крис не мог бы сказать даже под угрозой смертной казни.

Вот вам и романтика!

На самом деле Марджори была не так уж и удивлена. Не она ли предупреждала себя, что в браке, заключенном из чувства долга, ни о какой любви и речи идти не может.

И все-таки надеялась. Вот дура-то!

Но даже если забыть о любви, Крис за последние сутки изменился. Стал грубым, дерганым, резким. Он хотел ее — что ясно, то ясно. Но сердца своего отдавать не собирался.

Марджори жалела, что не может отказаться спать с ним. Заманчивая мысль — если бы не два больших «но». Первое: что подумает Майкл? Он же знает, что папа и мама спят вместе. И второе: Марджори до полусмерти хотела своего мужа. Острое желание переполняло ее, навязчиво преследовало даже в самые, казалось бы, неподходящие моменты.

А раз так, сказала себе новобрачная, то если им надо начинать откуда-то строить новые взаимоотношения, то почему бы не со спальни? Одиннадцать лет назад именно в кровати оборвался их скоропалительный роман. Быть может, теперь они начнут с того, на чем остановились?

При сыне «молодые» вели себя вполне непринужденно, и даже шутили, но едва Майкл ушел спать, обоими тотчас овладело напряжение, как перед бурей. Оба думали об одном и том же, но никто не решался вслух высказать эту мысль.

— Хочешь вина? — наконец спросил Крис. Марджори стояла на террасе, глядя на море.

— Спасибо, нет, — покачала она головой. — Пойду приму душ.

Что же надеть, задумалась она, стоя под теплыми струями. В Лондоне она обычно спала в бесформенной ночной сорочке с длинными рукавами. Но для первой брачной ночи это был неподходящий наряд.

Когда она вошла в спальню, облаченная в подаренный Беатой кружевной пеньюар, во взгляде Криса вспыхнуло жгучее пламя.

Он тоже уже начал раздеваться. И расстегнутая рубашка позволяла видеть темные волоски на его груди. Марджори ощутила, как и в ней разгорается тот же огонь. Сердце забилось сильнее и чаще, дыхание сбилось.

Услышав, как она судорожно перевела дыхание, Крис выпрямился, неправильно интерпретировав, что это значит.

— Только не строй из себя наивную девственницу.

— Не бойся, — язвительно отозвалась Марджори. — Кто, как не ты, позаботился, чтобы я перестала ею быть?

Они мерили друг друга взглядами. И в воздухе словно начало потрескивать электричество.

— Черт возьми, я тебя не принуждал!

Марджори немедленно потеряла весь свой боевой дух.

— Знаю, — прошептала она, отводя взгляд.

— И не хочу принуждать теперь.

Сбросив рубашку, Крис подошел к жене и обнял ее. Руки нашли тонкую талию, сомкнулись на ней. Он все крепче и крепче прижимал молодую женщину к себе, чтобы она ощутила, как сильно он ее хочет. Дыхание его обдавало ей щеку, легонько шевелило пряди волос. Отросшая за день щетина покалывала нежную кожу плеча.

Марджори затрепетала в его объятиях. И снова Крис ошибся. Он тотчас же отпустил ее и шагнул назад.

— Ты боишься меня?

Марджори покачала головой.

— Нет.

Не Криса боялась она, а своего сердца.

— Тогда люби меня, — срывающимся от страсти голосом попросил Крис. — И позволь мне любить тебя.

С этими словами он подхватил ее на руки и отнес на кровать. А там слова были им уже не нужны.

Уста молодых людей слились в страстном поцелуе, языки переплелись в сладостном танце. Марджори чувствовала, как руки Криса странствуют по ее плечам, груди, бедрам. Вот они проложили дорожку к тому самому заветному уголку ее существа, что отчаянно ждал этого прикосновения.

Вскрикивая и извиваясь от наслаждения, она отвечала на жгучие ласки мужа. Дрожащими пальцами расстегнула ремень на брюках, нащупала язычок молнии. И скоро оба были наги, как в час рождения, как в час страсти, что сначала соединила, а потом развела их одиннадцать лет назад.

Как же давно это было! Как же давно ждали они минуты, когда снова останутся вдвоем, наедине, когда одежды падут с них так же, как и предрассудки, что никак не давали им найти общий язык.

— Мардж…

Вся дрожа, она кивнула.

— Да, Крис…

И в следующее мгновение они снова оказались в объятиях друг друга. Любовь их была столь же жаркой и необузданной, как и тогда. Крис помнил, какой безоглядной может быть Марджори, как щедро отдает себя своему избраннику. И она действительно щедро дарила себя ему, ведь столько лет в глубине души Марджори возносила молитвы о том, чтобы та памятная ночь повторилась. Слияние тел — но и душ тоже.

«Люби меня, — сказал Крис. — И позволь мне любить тебя».

Тела их задвигались в едином, всепобеждающем ритме. На глазах Марджори выступили вдруг слезы — слезы любви и печали. О, если бы и Крис тоже обрел в этом слиянии не одно только физическое удовольствие, а нечто большее!

Если бы он действительно любил ее — и позволил ей любить его, жизнь была бы прекрасна!

Шли дни. И со стороны в их браке не было ровным счетом ничего необычного. Семья как семья. В доме установился свой порядок, свои маленькие традиции.

Что хотел, то и получил, говорил себе Крис. Вот она, семейная жизнь.

Они с Марджори, Майклом и котом Нико жили все вместе в доме Криса. Наступила осень, и Майкл пошел в школу. Крис продолжал приводить в порядок собранные материалы и писать статьи. Марджори, окончательно оправившись после полученных травм, вернулась в магазин, а в свободное время лепила.

В быту супруги вели себя друг с другом вежливо и деликатно. Порой даже чересчур вежливо и деликатно. Улыбались, разговаривали на самые разные темы. А иногда — совсем еще робко — подшучивали друг над другом. И в некотором роде двигались в правильном направлении. Пусть медленно и опасливо, но все же наводили мосты.