- Мы отвечаем за то, что Алые прозябают в таком беспросветном невежестве. Им конец, если они когда-нибудь встретятся с убийцей!

И потому Белые Розы учредили теперь курсы воровского жаргона на чердаке пекарни. У Сикстена были устойчиво низкие оценки по английскому языку, и ему бы следовало брать штурмом английскую грамматику, так как в ближайшие дни предстояла переэкзаменовка. Но он считал, что гораздо важнее посвятить себя воровскому жаргону!

- Английский каждый убийца знает, - говорит он, - так что польза от него невелика, а без воровского - крышка.

И потому он вместе с Бенкой и Юнте часами просиживал среди мусора на чердаке пекаря и тренировался с трогательным упорством.

Урок языка прервал папа Евы Лотты, поднявшийся по лестнице из пекарни. Протянув Еве Лотте тарелку со свежеиспеченными булочками, он сказал:

- Звонил дядя Бьёрк. Он сказал, что Великий Мумрик вернулся!

- Зоз-дод-о-рор-о-вов-о! - восхищенно воскликнула Ева Лотта, взяв булочку. - Бежим в полицию!

- Зоз-дод-о-рор-о-вов-о! Пожалуйста, - подтвердил пекарь. - Но давайте теперь поспокойнее с этим Великим Мумриком, а?

Рыцари ордена Белой и Алой Розы дали торжественную клятву, что будут поспокойнее. Вот! И пекарь медленно стал спускаться по лестнице.

- Вообще-то могу вам сказать, что этот Клас во всем сознался, - сообщил он, прежде чем исчезнуть.

Да, старший братец Клас сознался. Свидетельства векселя он опровергнуть не смог. Вот он подошел к тому самому последнему часу, о котором думал с таким ужасом, часу, который представлял себе многими наполненными ужасом ночами. К тому моменту, когда ему доказали его вину и он должен был ответить за содеянное.

Старший братец Клас уже много лет назад лишился душевного покоя. Его постоянная потребность в деньгах, приведшая к сомнительным делам с Греном, превратила его в не знающего отдыха, затравленного человека, который ни на миг не мог обрести покой. А после той ужасной среды в конце июля его беспокойство превратилось в невыносимый страх, не оставлявший его ни днем, ни ночью.

Каково было ему теперь, когда пришлось публично признать свое преступление и готовиться искупать его много-много долгих лет?

Нет, как это ни странно - старший братец Клас впервые за долгое время был спокоен. Когда он облегчил свою совесть, на него снизошло такое великое спокойствие, что никогда ничего похожего он не переживал. Правда, некоторое время он оплакивал свое ничтожество и хватал дрожащими руками большой, надежный кулак комиссара, словно ища поддержки, но не испытывал больше страха. И впал в глубокий сон без сновидений, который заставил его на некоторое время забыть зло, которое он совершил.

Он спал, когда рыцари Алой и Белой Розы ворвались в полицейский участок за Великим Мумриком. Он не слышал их напористые голоса, когда они втиснулись в комнату полицейского Бьёрка и потребовали, чтобы им выдали обратно их сокровище.

- Великий Мумрик? - медлил с ответом полицейский Бьёрк. - Великого Мумрика здесь нет. - Дядя Бьёрк серьезно посмотрел на них. - Ищите высоко над землей! - торжественно произнес он. - Пусть птицы небесные укажут вам путь! Спросите галок, не видели ли они достопочтенного Великого Мумрика!

Улыбка озарения осветила юные лики Роз. И Юнте, удовлетворенно кудахтая, сказал:

- Зоз-дод-о-рор-о-вов-о! Борьба продолжается!

- Борьба продолжается! - решительно заявил Бенка.

Ева Лотта одобрительно поглядела на Бьёрка, так прекрасно выглядевшего в своем мундире и с напряженными морщинками на своем мальчишеском и вместе с тем серьезном лице.

- Дядя Бьёрк, - сказала она. - Если б вы не были так ужасно стары, вы почти могли бы участвовать в войне Роз.

- Да! Дядя Бьёрк мог бы стать Алой Розой, - заявил Сикстен.

- Еще чего, - огрызнулся Андерс. - Белой!

- Нет, упаси меня Бог, - сказал полицейский Бьёрк. - На такие опасные для жизни дела я просто не рискну! Спокойная, надежная работа полицейского куда больше подходит такому старикашке, как я.

- Ха, иногда приходится рисковать жизнью, - сказал Калле и выпятил грудь.

Несколько часов спустя он лежал на своем излюбленном месте под грушей и размышлял о том, что значит рисковать жизнью. Он размышлял, он так упорно смотрел на плывущие по небу летние тучи, что едва ли заметил, как осторожно появился его воображаемый собеседник и опустился рядом.

- Слышал, что вам, господин Блумквист, снова удалось схватить убийцу, - льстиво сказал он.

В Калле Блумквисте вдруг вскипела злоба.

- Неужели? - произнес он, сердито глядя на этого воображаемого собеседника, от которого никак не мог отвязаться. - Не говорите глупости! Я не схватил убийцу. Его схватили полицейские, потому что это - их работа! Я думаю, что никогда в своей жизни не поймаю убийцу. Я думаю покончить с криминалистикой. Только попадаешь в разные неприятности!

- Но я думал, что вам, господин Блумквист, нравится рисковать жизнью, - сказал воображаемый собеседник, и, откровенно говоря, в голосе его звучал легкий упрек.

- Как будто я и без того не рискую, - сказал суперсыщик. - Если б вы знали, молодой человек, как бывает во время войны Роз!

Полет его мысли был прерван твердым недозрелым яблоком, стукнувшим его по голове. Со свойственной сыщику сметкой он быстро вычислил, что яблоко вряд ли могло упасть с грушевого дерева, и оглянулся в поисках злодеев.

Андерс и Ева Лотта стояли у забора.

- О, проснись тот, кто спит! - вопил Андерс. - Мы идем охотиться на Великого Мумрика!

- И знаешь, что мы думаем, - сказала Ева Лотта. - Мы думаем, что дядя Бьёрк спрятал его на наблюдательной вышке в городском парке. Ты ведь знаешь, сколько там всегда галок!

- Мом-о-лол-о-дод-цоц-ы! - восхищенно закричал Калле.

- Алые убьют нас, если мы первыми найдем его! - сказал Андерс.

- Ладно, - согласился Калле. - Иногда приходится рисковать жизнью!

Калле понимающе взглянул на воображаемого собеседника: понял ли тот, что можно рисковать жизнью, не будучи суперсыщиком? Украдкой помахал он этому приятному молодому человеку, смотревшему на него с большим восхищением, чем когда-либо.

Голые загорелые ноги Калле весело топтали садовую дорожку, когда он бежал к Андерсу и Еве Лотте. А его воображаемый собеседник исчез. Его не стало. Он исчез так тихо и неприметно, словно был унесен легким летним ветром.