— Не нужно никакую скорую, — мямлит она, очевидно почувствовав неловкость, когда ее, как и меня отпустило это наваждение. — Это обычные тренировочные схватки. Мне просто нужно отдохнуть.

Разворачиваю свое кресло, и пересаживаю в него Соню.

— Точно скорую не нужно? Может тебе что-то принести? Есть хочешь? Или водички? Очень больно? У тебя лоб испариной покрылся, — опускаясь перед ней на колени, тянусь к ее лицу, и осторожно поглаживаю его.

Зачарованно наблюдаю, как Соня, устало прикрывая глаза, доверительно складывает свою голову мне в ладонь.

— Ты вроде такой большой и сильный, а когда речь о моей беременности, паникуешь сильнее чем я.

— Сначала ответь мне, потом будешь шутить! — строго говорю я.

— Ничего не нужно. Просто… займи мне еще минутку.

Даже на мгновение теряюсь, никак не привыкнув к этим ее просьбам. Стоя перед креслом на коленях, подаюсь к Соне, и бережно заключаю ее в свои объятия.

— Вся моя жизнь в твоем распоряжении, — целую ее в висок. — Тебе нужно только согласиться, и я тут же отправлюсь решать вопросы, которые возникли между нами по моей глупости.

— Нет, — вцепляется в мой рукав слабыми пальчиками. — Ты обещал, что пока не станешь никому ничего говорить. Сначала я должна уговорить отца на лечение. А потом… посмотрим.

В груди дрожит затаённое дыхание, будто я даже дышать боюсь, чтобы не вспугнуть своего ангела. Она наконец дала мне хоть какую-то надежду. Пусть пока крохотную и совсем зыбкую, но я не упущу подаренный мне шанс.

— Рома, обещай, — требует она.

— Все что пожелаешь.

— Ты никому не выдашь нас, пока я не дам на это добро. Ни под каким предлогом!

«Нас» — как звучит-то.

— Договорились, — отстаю от нее и беру в ладони ее лицо, заглядывая в любимые глаза. — МЫ никому ничего не скажем о НАС. Пока ты не посчитаешь нужным.

Как же хорошо…

Тянусь, чтобы поцеловать Соню, но вдруг натыкаюсь на ее пальчики, что возникают прямо перед губами:

— Даже не думай снова подобное проворачивать, — хмурится она. — Я не собираюсь становиться любовницей.

— Я бы не посмел тебя так унизить, — с тяжелым вздохом, покаянно опускаю голову.

Однако быстро нахожу альтернативу своему желанию, и касаюсь губами животика:

— Ну как у нас дела?

— Получше, — кивает Соня. — Вроде закончилось. Надо идти, пока нас тут не поймали…

В этот самый момент за дверью слышатся приглушенные голоса. Соня окидывает себя перепуганным взглядом, и в панике начинает озираться по сторонам, будто намереваясь срочно собрать все пуговицы и хоть на клей их присобачить, лишь бы ее не застали рядом со мной в таком виде.

— Эй-эй, — ловлю ее подбородок, вынуждая посмотреть на меня: — Ничего не бойся, слышишь? Я рядом.

— Хочешь предложить мне свой пиджак? — нервно спрашивает она. — Боюсь, это будет выглядеть еще более подозрительно.

Усмехаюсь, поднимаясь на ноги, и направляясь к большому шкафу, в котором я храню трофеи, привезенные из разных стран заодно с поварами. Но на душе неспокойно. Она будто только сейчас в себя пришла от нашего поцелуя. Словно только сейчас, с огромным запозданием, проснулась та самая ее чертова совесть. И теперь все чувства, что были притуплены желанием поочередно проявляются на ее лице. Осознание. Страх. Стыд. Только бы снова глупостей не наделала…

Достаю из ящика пончо, привезенное мной из Перу, и возвращаюсь к Соне. Дрожащими пальцами приводит волосы в порядок, и поднимает на меня беспомощный взгляд.

— Ром, что я наделала? — шепчет сдавленно.

— Ты наконец-то поступила правильно, — уверенно отвечаю я.

Наклоняюсь к ней, и набрасываю на голову пончо. Чувствую, как ее трясет, и меня бесит, что я бессилен ей помочь.

— Маленькая, — говорю я, слегка встряхивая ее за плечи, — ничего не бойся. Мы сделаем все аккуратно. Никто ничего не узнает, пока ты сама этого не захочешь.

— Обещаешь?

— Клянусь тебе…

Что я натворила?! Что я ему наговорила??? Боже, Соня, ты совсем свихнулась!

Как я после всего сейчас произошедшего вообще собираюсь в глаза своим родным смотреть?

Блин-блинский! Меня колотит, будто от холода. Голова совсем не соображает, пока Рома, бережно поддерживая под спину, ведет меня к двери. Будто на расстрел.

Да они ведь сразу все поймут, как только меня увидят! Растрепанная, в порванной рубашке. И прямо так ко всей семье выйти! Позорище!

Ну зачем он это сделал? Мозги мне запудрил своими поцелуями…

Прикусываю губу, чувствуя, что малейшая мысль о нашем поцелуе, далеко вышедшем за приличные рамки, вызывает давно забытое томление в теле, которое я лишь раз за свою жизнь испытала. С ним. Грудь, будто наливаясь, приятно покалывает теплом.

— Сонечка, если ты продолжишь так томно дышать, то боюсь я буду не в силах скрыть свою к тебе заинтересованность, — останавливаясь перед дверью, шепчет мне на ухо Рома.

По всему телу мурашки расползаются. Чертов искуситель. Он во мне будто какой-то тумблер щелкнул.

— Предпочитаешь забаррикадироваться тут и подождать, пока они сами предпочтут разойтись? — усмехается мне в волосы Рома, опаляя кожу своим дыханием.

Прижимает меня крепче за талию. Целует в макушку.

О, боже… Это просто невыносимо. Он меня буквально с ног сшибает своим нежным натиском. Как же мне хочется довериться ему, и позволить разобраться со всем самому. Но я не могу. Это МОЯ семья.

— Пойдем, — выдавливаю я, отстраняясь от Роминых рук.

Голос совсем осип от волнения. Спокойно, Соня. Никто ничего не заподозрит. И Рома ничего не скажет. Он обещал.

Стоит переступить порог, как голоса из холла становятся громче.

— О, Рома, Соня, а вы чего там? — кричит нам Галя, едва завидев.

Мне в лицо бросается жар от стыда перед сестрой. А мозги отказывают напрочь. Замираю, не в силах ни слова выдавить, ни пошевелиться, пока сестра направляется в нашу сторону.

У меня прямо дежавю какое-то. Буквально вчера, я едва не попалась с поличным в той же компрометирующей обстановке. Хотя нет. Сегодня все стало еще хуже…

— Соню морозит что-то, — словно сквозь толщу воды слышу Ромин голос, — должно быть все же успела замерзнуть в своей тонкой куртке. Пришлось одолжить ей пончо.

— Значит, когда я сомбреро пофоткаться взяла, ты меня отчитал как ребенка, а ей даже свои бесценные трофеи таскать разрешил, — дует губы Галя. — Мне вообще в кабинет под страхом казни ступить не позволяешь…

— Угомонись, — довольно грубо одергивает ее Рома. — Мы с Соней обсуждали варианты затащить батю в больницу. Где я по-твоему должен был с ней об этом говорить? В коридоре?