Но что-то же должно скрываться в тайной папке — если Аландер приложил столько усилий, чтобы никто не смог прочесть его содержимое!

Рикард пообещал Линн доступ к распечаткам протоколов допросов сотрудников SEB, если там попадется что-нибудь, что можно сопоставить с незашифрованными материалами из компьютера. Может быть, следы «Гекко-клуба» или еще какие-либо детали по поводу дружбы и круга общения Аландера и де Нейдена.

Покинув шумное кафе, они двинулись от Шлюза в сторону Старого города. Рикарду нужно было возвращаться в контору, чтобы помочь Эрику разыскать что-нибудь такое, чем можно прижать коллег погибших. Выжившие сотрудники сектора директорских инвестиций явно что-то скрывали.

Прогулка получилась долгая. Между тем время пронеслось незаметно. Рикард искоса поглядывал на Линн. Хотя результатов оказалось немного, путь скоротали за приятной беседой. О жизни, детях и отношениях. О политике почти не говорили. Рикарду нравилось общаться с Линн. Уже выйдя из Старого города и медленно бредя по улице Норрландсгатан, Рикард вдруг остановился и схватил Линн за рукав. Он кивнул головой, указывая на окна кафе «Нош и Чоу». За стеклом они увидели Эрика, который стоял у барной стойки, расплачиваясь.

Рикард вытащил мобильный телефон. Перед таким искушением устоять невозможно.

— Привет, ты занят?

Они увидели, как Эрик инстинктивно стал озираться по сторонам.

— Э-э… немного. У тебя что-то конкретное?

— Просто хотел узнать, как идут дела. Ты все еще на работе?

Голос Рикарда слышался четко и ясно. «Как будто за углом стоит», — подумал Эрик.

— Да. Вернее, нет — я вышел, чтобы купить себе кофе. — Он откашлялся. — Но у меня кое-что есть.

«Вот как? — удивленно подумал Рикард. — Так он все же работал!»

Он услышал, как Эрик старается придать голосу деловые нотки.

— Вернее сказать, мне кое-чего не хватает. Ни у Пера Борга, ни у Райнера Карлстедта нет алиби на несколько часов, предшествовавших убийству. Они выходили из банка. Даже не знаю, вернулись ли они обратно до того, как прозвучали выстрелы. Пока не нашел их ни в одном списке.

«Ах ты черт! — подумал Рикард. — На допросах они пели совсем другое». Неужели они думали, что полиция не проверит и не выявит такую очевидную ложь?

Стоя в баре, Эрик покрутил телефон, взглянув на дисплей, потом вновь послышался его голос:

— Алло! Ты меня слышишь? Кроме того, Райнер Карлстедт назначил кому-то встречу возле церкви всего за несколько часов до убийства. Как ты считаешь, задержим его?

— Пока подождем. Но, похоже, они каким-то образом замешаны в деле. Или, по крайней мере, им есть что скрывать.

— Да уж, хотя вряд ли они подрабатывают снайперами. Но Карлстедт мог нанять человека, с которым собирался встретиться и уточнить детали непосредственно перед убийством.

— Может быть. Проверим вместе, когда увидимся. Я иду обратно на работу.

«Черт», — подумал Эрик, быстро выходя из бара. Сделав вид, что не расслышал последние слова, он продолжал:

— Кроме того, эсэмэска де Нейдена Арландеру подтверждает, что они близко общались. В четверг они договорились о встрече, чтоб «синхронизировать» что-то на воскресенье. Непонятно что.

— Отлично, ты хорошо поработал. Остальное обсудим на работе и решим, как действовать дальше.

«Неплохо было бы затолкать этих двух типов в комнату для допросов и оставить посидеть там», — подумал Рикард. Вероятно, тогда их надменность бы как рукой сняло. С другой стороны, он не хотел пока давать им понять, что их ложь разоблачена — в противном случае существовал риск, что они уничтожат улики, если их все же придется отпустить. Лучше попытаться разыскать того, с кем Карлстедт назначил встречу непосредственно перед убийством, и выстроить цепь улик. Уже собираясь положить трубку, Рикард спросил:

— Кстати, тебе не звонил Юнгберг?

Севиньи позвонила в тот момент, когда Рикард спускался в метро на «Хёторгет». Роясь в кармане в поисках телефона, он проводил взглядом Линн, которая с большой скоростью неслась прочь по Свеавеген на своем лонгборде. Голос Севиньи звучал встревоженно.

— Несколько раз пыталась тебе дозвониться. Юнгберга тут нет. У вас совершенно пусто. Я тут проверила списки на вход и выход. Последний раз он вышел с работы вчера, в 10:05, когда уходил вместе с тобой и Эриком. После этого он, похоже, сюда не возвращался.

Рикард почувствовал, как его охватила тревога. Конечно, Юнгберг мог прийти и выйти с кем-то другим, не регистрируясь сам. Но что-то во всем этом было не так. Коллега давно уже должен был бы позвонить. А его телефон вовсе не забыт дома.

Юнгберг открыл глаза. В голове стучало. Он долго пролежал в беспамятстве. От затылка по всему телу отдавалась боль. Сильно болело плечо, по которому его ударили бейсбольной битой. Он попытался перекатиться на бок. Ему это не удалось. Онемевшие руки не слушались. В запястья врезались пластиковые ленты. Он попытался вытянуть ноги, но ударился обо что-то твердое. Когда же он уперся ногами, голова наткнулась на стену позади него.

Он что, в ящике?

В гробу?

Его охватил страх. Он укусил себя за щеку, ощутил вкус крови, постарался взять под контроль чувства, сдержать панику. Нельзя начать прерывисто дышать, зря расходовать кислород в тесном помещении.

Он заставил себя пошевелить кончиками пальцев. Под кожей словно закололи иголочки. Кровь едва циркулировала. Снова подступила паника. Его похоронили заживо? Напрягая мускулы спины, он сумел перекатиться на бок. Ощутил острую боль, когда прядь волос вырвалась с мясом. Кровь присохла к ковру. Он покосился на полоску света, видневшуюся через отверстие перед ним — шириной не более миллиметра. Нет, он не в гробу. Он лежит на полу. Кто-нибудь заметил его исчезновение?

Кожа натянулась. Волосы слиплись. Кто-то приложил к его голове компресс. Видимо, в их задачу не входило его убивать. Если только они не предполагали, что он будет умирать медленно, от удушья. Скорее непредумышленное убийство. Кусок тряпки у него во рту весь распух от слюны. Он дышал через нос, делая едва заметные вдохи и выдохи.

Беатрис с раздражением нажала на кнопку, отключая разговор. Она понимала, что все это не имеет отношения к ней лично. И все же чувствовала, что ее задвинули. Рикард был в стрессе, волновался за Юнгберга. Пришел в отдел и снова ушел. Это невозможно истолковать иначе, чем пренебрежение к ней. Хотя она была в полной готовности, и хотя по протоколу полагается ходить вдвоем.

В гневе она сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Всю свою жизнь она осознанно работала над самооценкой — что уже само по себе примечательно, учитывая, что все складывалось вполне благополучно. Строго по плану. В Полицейской академии она стала звездой курса, потом ее высоко ценили в полиции общественного порядка, и вот сейчас она скоро станет опытным следователем с хорошими отзывами и множеством раскрытых дел. Дел, в которых она к тому же во многом внесла решающий вклад в ход следствия. За что Рикард не раз хвалил ее. А в Сёдертелье, куда ее временно откомандировали, ею так восхищались.