— Вы первый иностранец, увидевший священный крест. — Слова священника звучали фальшиво. — Человек, дух которого сияет так же ярко, как золото царицы Савской, достоин увидеть эту красоту.

— А откуда этот крест?

— Его сделали в горах.

— Царь Лалибела?

— Нет, нет, — покачал головой священник. — Задолго до Лалибелы. Золото привезли из Иудеи. Золото для креста прибыло из Великого Храма в Иудее.

— Храма Соломона в Иерусалиме?

— Именно так, — ответил он, вертя крест в руках. — После смерти Соломона эфиопы посетили Иудею и привезли оттуда три золотых сокровища.

— Клады, о которых упоминается в «Медном свитке»?

Священник молча улыбнулся.

Я внимательно слушал, и подозрения мои все усиливались. Было очень заманчиво поверить в его историю. Идея о том, что золото царя Соломона вернулось из Израиля в Эфиопию, выглядела просто блестяще — круг замыкался. Однако это казалось невероятным, и мне нигде не попадалось упоминаний об этой гипотезе. Я спросил священника, где, по его мнению, могло добываться золото для царя Соломона.

— Какая разница, откуда взялось золото?

Важнее то, что случилось с ним после разрушения Храма Соломона.

С этими словами он спрятал крест в сундук и закрыл сложный замок.

— Воры, — тихо произнес он. — Иностранные воры!

Амайя дернул меня за рукав. В Лалибеле произошла ужасная история, сообщил он. Затем рассказ продолжил священник. В 1997 году исчез крест из литого золота, которому было 800 лет и который хранился в церкви Бета Меданеалем.

Он весил более четырнадцати фунтов и считался одним из величайших сокровищ Эфиопии. Когда кражу обнаружили, весь маленький городок погрузился в скорбь. Люди плакали и просили бога помочь им. Подозрение пало на священника, которого арестовали и увезли. Говорят, его даже пытали. Все были убеждены, что он замешан в краже. Шли месяцы, но о кресте не было никаких известий. Новости пришли, когда этого меньше всего ожидали. Крест контрабандой ввезли в Бельгию, где продали ничего не подозревавшему покупателю. Эфиопское правительство вынуждено было заплатить 25 тысяч долларов, чтобы вернуть реликвию.

Когда мы собрались покинуть церковь, священник вытащил из складок одежды кружку для сбора пожертвований и выжидающе посмотрел на меня. Я сложил купюру достоинством 50 быр и просунул ее в щель крышки, прикрывавшей кружку. Священник благодарно улыбнулся, и мы ушли.

За порогом церкви нас окружили нищие. Подобно мухам Лалибелы, они нуждались в пище.

Позади всех ковыляла сгорбленная старуха в лохмотьях. На шее у нее был огромный нарост, размером и формой напоминавший кокосовый орех.

— Люди говорят, что она ведьма, — сообщил Амайя, — и что по ночам она разговаривает с дьяволом.

— А ты как думаешь?

Амайя улыбнулся женщине.

— У нее болит спина, — тихо сказал он. — Но я не думаю, что она ведьма.

Портье в отеле «Царица Савская» в Лалибеле ругал правительство за то, что оно отпугнуло всех туристов.

— Мы привыкли, что сюда приезжает много красивых женщин, — рассказывал он, мечтательно глядя в пространство. — У них была яркая розовая помада и драгоценности, которые звенели, когда они смеялись. Но наши руководители не хотят, чтобы остальной мир видел, что творится в стране. Они хотят получить деньги, которые приходят от международной помощи. Чем хуже ситуация, тем больше денег выделяет ООН. Поэтому они не заинтересованы в стабильности.

Для портье из маленького отеля он выглядел на удивление хорошо информированным. Я спросил, когда, по его расчетам, ожидается подъем туризма.

— Ха! — усмехнулся портье. — Только после падения правительства.

— И когда это может произойти?

Портье взглянул на часы.

— В любую минуту.

Амайя посоветовал нам переночевать в отеле «Царица Савская», и я отправил его искать Самсона. Когда я хотел взять у портье ключ от номера, тот стал вертеть его в руках, явно не желая заканчивать разговор.

— Вижу, что вы из Америки, — сказал он.

Я утвердительно кивнул.

— Я собираюсь в Америку.

— И когда же?

— Когда прекрасная Урсула пришлет мне билет и визу.

— Кто такая Урсула?

Портье перегнулся через стойку, глаза его сияли.

— Урсула, прекрасная Урсула!

— Да, но кто она?

— Она приехала сюда из Техаса, — ответил портье. — У нее была белая, как скорлупа гусиного яйца, кожа и мягкие волосы. Когда она жила в отеле «Царица Савская», мы беседовали часами.

Она сказала, что хочет, чтобы я собственными глазами увидел Америку. Она обещала, что когда-нибудь я приеду к ней в гости, а я обещал ждать от нее письма… с билетом и визой.

— А когда приезжала Урсула?

— Одиннадцать лет назад.

Здания в Лалибеле не похожи на те, что можно увидеть в других районах Эфиопии. Дома здесь круглые, двухэтажные и сложены из плохо пригнанных друг к другу камней. Население города жило тем, что держало нескольких животных и выращивало скудный урожай кукурузы и теффа.

В Петре и в районе египетских пирамид доходы от туризма подпитывают местную экономику, и вокруг них царит давка и сутолока. В Лалибеле же те небольшие деньги, которые привозят туристы, оседают в карманах священников. Местное население живет в ужасающей нищете и, как и все христиане в стране, с благоговением относится к духовенству.

Перед самым заходом солнца в отеле появился Самсон. Он разговаривал с датчанами из благотворительной организации о крушении автобуса, и они пообещали ему, что утром съездят туда. Я подумал, сколько раненых умрет за это время, ругая себя за то, что сам не доставил их в Лалибелу.

— В Лалибеле нет больницы, — сказал Самсон, как будто прочитав мои мысли. — И если бы мы даже вернулись за ними, то у нас не хватило бы бензина. Его здесь тоже нет.

Он был прав. В Лалибеле ощущалась серьезная нехватка бензина, и город был захламлен машинами, брошенными после того, как их бензобаки опустели.

Ненасытный аппетит двигателя «императорского джипа» усугублялся тем, что из-за поломки стартера мы не глушили мотор. Бюджет экспедиции был ограничен, а наше транспортное средство предназначалось для царя, не испытывавшего недостатка в средствах. Бахру обещал, что по мере удаления от столицы бензин будет дешеветь. Когда мы доедем до границы с Эритреей, клялся он, топливо будет почти бесплатным. Поэтому он отказывался заправляться по дороге, и запас бензина у нас снизился до опасной черты.

Рано утром я отправил Самсона за бензином.

Если он не найдет бензина, то пусть купит авиационное топливо с высоким октановым числом.