Рано утром его посетил профессор Кацман, молоденькая врачиха-невропатолог. Давид Исакович справился о самочувствии, осмотрел ушибы и царапины и сообщил хозяйке особняка, что физическому здоровью пациента ничего не угрожает. Легкая хромата пройдет, синяки исчезнут, все до свадьбы доживет (Кацман не подозревал, что он итак близок к истине. Свадьба была блиц-кригом его пациента).

Затем в комнату заглянула невропатолог. Последняя привела Олега в хорошее расположение духа. Девушка была хорошенькая, волновалась и то и дело заливалась румянцем, провести ее не составляло труда. Олег шутил, а она старалась с серьезным видом задавать вопросы, выслушивать ответы, хотя на ее лице то и дело появлялась улыбка.

– Доктор, а я вас не знал раньше… Ну до аварии. Может быть мы с вами были знакомы? – держа ее за руку, проговорил Олег.

Евгения Леонидовна, так ее звали, отрицательно покачала головой.

– Ну вот, – вздохнул Парамонов, – я больше всего переживанию не из за того, что не помню как меня зовут, а из-за того, что я не знаю кого люблю. Представляете, выйду на улицу, а навстречу – моя девушка. Я ее не узнаю, а она ужасно обидится. А может у меня и нет никакой девушки? Евгения Леонидовна, может вы побудете моей девушкой, пока я все не вспомню?

Олег вскочил с кровати, встал на одно колено перед докторшей и, прижав руки к сердцу, произнес:

– Доктор, вы же давали клятву Гиппократа, вы должны спасти мне жизнь, будьте моей девушкой?

Евгения Леонидовна кинулась поднимать больного с пола:

– Вставайте, вставайте, вы что? Вдруг сейчас кто-нибудь войдет.

Олег поднимаясь с колен, с совершенно серьезным видом, продолжил:

– Странно, про себя ничего вспомнить не могу, а про Гиппократа помню. Доктор, память вернется?

Евгения Леонидовна начала успокаивать его:

– Так бывает, в первую очередь пропадает личностная информация, бывает, конечно, что человек забывает все. Вам повезло, что не надо заново учиться: читать, писать, ложку держать.

– Да… спасибо и на этом.

– Доктор, а я смогу… любить, я имею ввиду сам процесс? – шепнул он на ушко девушке, та зарделась и хотела что-то ответить, но не успела.

Разговор прервался, на пороге комнаты появилась хозяйка – Анна Владимировна, с уложенной прической, тщательно выполненным макияжем, в элегантном домашнем платье.

– Доброе утро, как вы себя чувствуете? – произнесла она, пристально разглядывая Олега.

– Спасибо, хорошо. Когда мне можно будет уйти? – отозвался он, вставая с кровати.

– Вы что-нибудь вспомнили? Как вижу ваше общение с пациентом идет на пользу. Раз он собирается уходить, наверное, есть куда? – поинтересовалась она, поворачиваясь к докторше, внимательно рассматривая ее.

Та покраснела до кончиков ушей и покачала головой.

– Так куда же вы пойдете? Без документов, без денег, без имени, без друзей? – уточнила она.

Олег улыбнулся и развел руками:

– Н-не знаю, куда-нибудь.

– Считай-то, что это куда-нибудь и есть мой дом, пока вы не вспомните.

– Мне бы не хотелось вас стеснять, наверняка ваш муж или дети не рады чужому. Да… и вас я не знаю… Впрочем, я сейчас все равно никого не знаю.

– Тогда и говорить не о чем. Профессор сказал, что вам можно вставать, ходить, но не переутомляться. Завтрак уже подали, в гостиной. Это на первом этаже. Обед в два, ужин в восемь. На кухне вас накормят в любое время, как только вы проголодаетесь. Бассейн во дворе. Дня через три вы, если вспомните куда, сможете уйти, – тоном, не терпящим возражений, проговорила она.

– Простите, вы не представились, мне неловко, но я не знаю или не помню вашего имени, – остановил ее Олег.

Боброва улыбнулась, от чего замкнутое и холодное до этих пор лицо, сделалось живым.

– Боброва Анна Владимировна.

– Очень приятно, – произнес Олег, целуя ей руку. – А вот как мне представиться, даже не знаю. Мистер Х, Антуан, Гавриил, Патрик, Фердинанд, Маугли или Олег, как вам больше нравиться.

– Обойдемся без Фердинандов и Патриков, на Маугли вы не похоже, Лучше уж Олег, – предложила она.

– Ну вот, у меня уже появилось имя. Я начинаю адаптироваться к жизни. Надеюсь, хоть это новое имя я не забуду. Теперь я про себя точно знаю уже две вещи: я мужчина, и зовут меня Олег.

– Все обойдется, память обязательно вернется к вам, вы еще будете жалеть об этом времени, – отозвалась Боброва, – может быть у вас сварливая жена, изменяющая с лучшим другом и десять душ детей-балбесов…

Олег резко отвернулся, будто его ударили по щеке.

– О, простите… Олег, я неудачно пошутила. Шутки до завтрака – не мое сильное место.

– Нет, нет, ничего. Все нормально, – перебил ее Олег, – я бы хотел снять пижаму… Где мои вещи? – меняя тему, спросил он.

– Сейчас вам все принесут, простите меня, – с этими словами Боброва стремительно удалилась из комнаты.

Докторша покинула комнату еще в начале их разговора, Олег с облегчением вздохнул: пронесло! Боевое крещение прошло отлично. Удачно с именем получилось, а то пришлось бы выдумывать что-нибудь, потом путаться… Необходимо и дальше развивать у Бобровой комплекс вины перед ним. От жалости до любви – один шаг.

Через пару минут в комнате появилась женщина лет сорока, как выяснилось – экономка Бобровой, Зинаида Михайловна. Как только она появилась в комнате, Олег понял, что друзьями они не будут никогда. Зинаида глядела на него абсолютно равнодушно, от нее веяло неприязнью. Ее худая, щепкообразная фигура, унылый длинный нос, широкие скулы, желтоватый цвет лица, волосы неопределенного цвета, холодные прозрачные глаза-щелочки, выдавали в ней абсолютную мужененавистницу. Еще бы! С такими внешними данными, на нее, и в молодости, наверное, ни один мужик не взглянул.

Олег, принимая из ее рук вещи, улыбнулся, сказал пару слов, пытаясь обаять экономку, ну тут же получил резкий отпор:

– Не трудитесь, молодой человек, на меня ваши штучки-дрючки не действуют. Я вас насквозь вижу, у вас на уме только одно – похотливые мыслишки и желание засунуть лапу в деньги хозяйки, – отрезала она. – Предупреждаю, я буду за вами приглядывать, на всякий случай, чтобы фамильное серебро не стащили, – заявила она и вышла.

Олег невесело усмехнулся: день в новом доме только начался, а он уже успел обзавестись врагом. Что дальше? Дальше – одеваться и завтракать. Только сейчас Олег заметил, что ему принесли не его одежду. Все было новенькое, из модного магазина, все точно по размеру, со вкусом. Неужели выбирала Боброва? Да нет, вряд ли. Наверняка, послали кого-нибудь в магазин, проконсультировались и все. Олег умылся и спустился на первый этаж. Дом Бобровой был безусловно одним из самых роскошных, в которых бывал Олег.

Сдержанная элегантность хозяйки проявилась и в убранстве дома. Олег невольно усмехнулся, вспоминая потуги мадам Сидоровой придать своему дому вид дворца, интерьеры воссозданные по журнальным картинкам. Здесь все было иначе, Анна Владимировна не стремились к «дворцам». В этом доме она жила, работала, его она создавала для себя, а не для того, чтобы поразить воображение подружек, вызвать зависть окружающих. Конечно, без дизайнеров и стилистов не обошлось, дом поражал воображение, вызывал желание остаться, прийти вновь.