для своей няни младенцем, и та в какой-то мере винила во всех ее выходках себя.

Однако самый большой успех, несомненно, выпал на долю Арчибальда Мак-Клостоу. Вернувшись домой из Пембертона, где он оставил констебля Тайлера, сержант решил заглянуть в «Гордого Горца» и пропустить стаканчик – за долгие часы в колледже его истомила жажда. Всеобщее внимание так льстило самолюбию Мак-Клостоу, что сначала он сделал вид, будто не скажет ни слова. Не сомневаясь, что после того как он сообщит такие потрясающие новости, Тед не осмелится требовать денег, Арчибальд молча пил одну рюмку за другой. Наконец упорное молчание Мак-Клостоу вывело кабатчика из терпения.

– Ну, сержант, по слухам, наша Иможен снова стала сама собой? – дрожащим от восторга голосом спросил он.

Мак-Клостоу допил до последней капли и, поставив рюмку на стойку, тихонько подтолкнул к Булиту. Тот снова налил виски. Арчибальд блаженно вздохнул. Теперь можно и удовлетворить всеобщее любопытство! Не зная о разговоре суперинтенданта с Ризом, он полагал, что расследование закончено.

– Вашей Иможен, мистер Булит, недолго осталось отравлять жизнь порядочным людям!

Торжественное заявление сержанта обрушилось на кабачок, как чума. Будь Мак-Клостоу поумнее, он бы заметил на лицах окружающих явное неодобрение и придержал язык, но, думая только о собственных счетах с ненавистной воительницей, сержант выложил все, что переполняло его душу:

– И давно пора! Сколько лет она не дает Каллендеру покоя! Нам и так слишком долго затыкали рот, позволяя этой ведьме убивать ближних сколько вздумается! А знаете, почему нам не давали вмешиваться, мистер Булит?

– Да потому, черт возьми, что мисс Мак-Картри ни в чем не виновата, а правосудие у нас есть, хотя некоторые его слуги напрочь не способны выполнять свои обязанности!

Слепое ожесточение помешало Арчибальду обдумать слова кабатчика.

– Нет, потому что она всегда чертовски ловко изворачивалась и умело прикидывалась невинной овечкой! Но на сей раз ей крышка! Человек, которому накануне вечером мисс Мак-Картри прилюдно угрожала расправой, застрелен из ее же револьвера!.. Ну, что скажете?

Тед пристально посмотрел Мак-Клостоу в глаза.

– Скажу, что мне противно смотреть, с каким ожесточением полицейский преследует Дочь Гор! – отчеканил он. – И еще, сержант, скажу, что Иможен Мак-Картри – гордость Каллендера и благодаря ей мы поколотили доунских «Бульдозеров»! Могу добавить, что только дураки, неудачники и завистники в нашем городе ополчились против нее!

Грубость выпада на мгновение парализовала Мак-Клостоу. Наконец, оправившись от потрясения, он встал и, приблизив к кабатчику побагровевшее от злости лицо, рявкнул:

– Сообщник! Вот кто вы такой! Я закрою ваше заведение, Тед Булит, как угрозу общественному здоровью! А ваше виски так разбавлено, что его не станет пить даже трехлетний малыш!

За спиной сержанта поднялся угрожающий ропот, и кто-то из посетителей громко проговорил:

– Это недоразумение ругает виски и еще смеет называть себя шотландцем! Да откуда, черт возьми, к нам принесло такого наглеца!

Сержант так резко обернулся, будто в ягодицу ему вонзили булавку.

– Кто это сказал? Пусть сейчас же признается, подлый трус, и я вколочу ему эти слова обратно в глотку!

– Прошу вас не устраивать скандал в моем кафе, мистер Мак-Клостоу, – холодно бросил Тед. – Иначе я позову полицию и попрошу выставить вас вон!

– Полицию? Ну вы даете! Полиция – это я и есть!

Тед широким жестом обвел зал.

– В крайнем случае присутствующие здесь джентльмены засвидетельствуют, что вы вели себя совершенно не подобающим полицейскому образом, если, конечно, он не пьян…

– Значит, по-вашему, я пьян?

– Вы уже выпили семь рюмок виски…

– Ну и что?

– Ничего, просто вы должны мне семнадцать шиллингов и девять пенсов!

Еще долго после этого все, кто сталкивался в тот день с сержантом Мак-Клостоу, ломали голову, на что он намекает, обвиняя мисс Мак-Картри в мошенничестве, и почему клянется отречься от собственного имени, если не заставит дочь капитана вернуть ему семнадцать шиллингов и девять пенсов. Томительные часы одинокого бдения ничуть не укротили ярость Арчибальда даже к вечеру, когда он поехал в Пембертон сменить на дежурстве Тайлера, – суперинтендант опасался нового убийства. Мак-Клостоу думал иначе, но очень надеялся, что мисс Мак-Картри совершит еще одно покушение. Арчибальд твердо решил не спускать с нее глаз и застукать с поличным. Для начала он устроит ненавистной врагине трепку, какой она еще не видывала за всю свою собачью жизнь, а потом за шиворот притащит в тюрьму Каллендера, где и предложит Теду Булиту навестить любимую подружку. Какое восхитительное мщение!

Эндрю Копланд вернулся в Перт. Мак-Дугал, подобно кораблю, обреченному затонуть посреди Атлантического океана без всякой надежды на помощь, проникся той удивительной суровостью, что свойственна лишь тем, кто твердо знает, как близок их смертный час. Директор нисколько не сомневался, что и он сам, и его счет в банке безвозвратно погибнут вместе с репутацией Пембертона. Уже и суперинтендант не скрывал, что не испытывает особого желания держать сына в доме, где, судя по всему, преподает один из учеников Томаса де Квинси[10]. Кроме того, кошмарное обращение мисс Мак-Картри с Элисон Кайл почти не оставляло надежды, что магнат джема и король линолеума не заберут детей из колледжа, где с ними так непростительно грубы. Стараясь смягчить удар, Мак-Дугал предупредил Джерри и Элисон, что хочет поговорить с ними после ужина.

Но у обоих молодых людей тоже было далеко не спокойно на душе. Мисс Флора Притчел проговорилась, что на собрании преподавателей их недоброжелательница мисс Мак-Картри требовала отчисления. Поэтому, когда им передали приглашение директора, ни юная Элисон, ни ее возлюбленный не сомневались ни секунды, что Мак-Дугал хочет отправить их домой. И молодые люди уныло бродили вдвоем по бесконечным коридорам Пембертона. Джерри терзала не только перспектива скорого отъезда, но и другие, столь же неприятные чувства. Поэтому молодой человек пребывал в очень скверном настроении. Наконец он остановился и скрестил на груди руки.

– Подумать только, я так хорошо все придумал на воскресенье! И угораздило же нас влипнуть в историю!

Элисон безуспешно пыталась сохранить невозмутимость.

– Вы… ведь не пойдете гулять с другой? – робко спросила она.

– Пока не знаю!

– О Джерри…

В голосе девочки звучало такое отчаяние, что юный Лим тут же обнял ее и стал утешать.

– Я тоже никуда не пойду и составлю вам компанию.

– Правда?

– Клянусь вам, но впредь постарайтесь не охать, увидев, что кто-то обнимается!

– Дайте слово, что любите меня одну, Джерри!

– Да