Нельзя не заметить, что подобный вариант операции «Оверлорд» мог в геополитическом плане оказаться куда менее выгодным для Советского Союза, чем реальное развитие событий. Но сокращение войны хотя бы на полгода принесло бы сохранение нескольких миллионов солдатских жизней, что, безусловно, являлось абсолютной ценностью и, на наш взгляд, перевешивало все территориальные и политические приобретения.

Наименее удачный вариант «В» привел бы в конечном счете к укрупненному «изданию» Курской дуги. В исторической литературе ее, наверное, стали бы называть Харьковской. Скорее всего, летом немцы нанесли бы удар по линии Харьков — Курск — Орел. Так как глубина операции была бы больше, то и соответственно увеличивалось бы время для ее реализации, так что вряд ли шансы на успех новой «Цитадели» повысились бы. Кроме того, иная конфигурация выступа, более вытянутого с севера на юг, возможно, подвигла бы советскую Ставку сыграть на опережение немцев, начав наступление первыми. А в этом случае, даже при тех недостатках, что реально были присущи нашим наступательным операциям лета 1943 года, выход на линию Днепра стоил бы куда меньших жертв.

Подводя итог альтернативной реконструкции событий февраля — марта 1943 года на южном фланге советско-германского фронта, следует с сожалением признать, что для нас это было время упущенных возможностей. Это особенно досадно, поскольку изначально замысел операции «Скачок» был хорош, и мало того, определялся самой стратегической обстановкой, сложившейся к тому времени на юге. Надо было только грамотно воплотить его в жизнь, совершив при этом как можно меньше ошибок. К сожалению, на уровне оперативном (армия — корпус) мы совершили гораздо больше ошибок, чем противник. Дело решила высокая немецкая организация, большая настойчивость и воля, проявленная немецкими командирами в решении поставленных перед ними задач. Следует отдать должное и полководческому искусству командующего немецкой группой армий «Юг» Э. фон Манштейна, сумевшего в этой ситуации переиграть своих «визави» с советской стороны. Манштейн не только смог закончить сражение по наиболее неблагоприятному для Красной армии варианту «В», но в реальности значительно «улучшить» его, добавив в качестве «утешительного приза» вновь занятый немецкими войсками Харьков.

Однако к этому времени исход войны был уже предрешен и тот или иной успех германских вооруженных сил уже не мог предотвратить военного и политического краха Германии, а только замедлял все ускоряющееся сползание Третьего рейха в пропасть.

Решительное немецкое контрнаступление зимы 1943 года привело советское командование к пониманию важности перехода к стратегической обороне. Немецкое же командование, воодушевленное успехами, само готовилось к серьезным боям лета 1943 года в районе Курска. На этом этапе планировалось двумя концентрическими ударами с севера и юга окружить и уничтожить советские войска, расположенные на Курском выступе. Затем противник намеревался нанести удар в тыл Юго-Западного фронта (операция «Пантера») в Донбассе. В последующем план действий ставился в зависимость от исхода сражений на Курской дуге и в Донецком бассейне.

После начала 5 июля немецкого наступления Ставка Верховного главнокомандования приказала почти всем фронтам перейти к активным наступательным действиям. Сделано это было для того, чтобы лишить противника возможности маневрировать своими резервами и перебрасывать на курское направление войска с других участков советско-германского фронта. Особенно важную роль должны были сыграть войска Юго-Западного и Южного фронтов. Решительным наступлением в Донбассе они должны были обеспечивать действия Центрального, Воронежского и Степного фронтов на Курской дуге, отвлечь оттуда часть сил противника.

К началу Курской битвы участок фронта от Харькова до Азовского моря (линия фронта от Змиева до Лопаскина проходила почти всюду по Северскому Донцу, далее она поворачивала на юг и тянулась западнее Ворошиловграда, а потом по рекам Миус и Самбек до Азовского моря) был стабильным. Обе воюющие стороны в течение трех месяцев находились в обороне, окапываясь и проводя серьезные оборонительные работы.

К июлю 1943 года противник имел в Донбассе мощную, эшелонированную в глубину оборону, состоящую из двух-трех полос. Первая из них (главная полоса) имела глубину 6–8, а на отдельных направлениях 10–12 км. За ней следовала хорошо подготовленная в инженерном отношении вторая полоса. И наконец, в 40–50 км западнее Северского Донца и Миуса проходила третья армейская полоса. Весь этот огромный район был изрыт окопами, траншеями, противотанковыми рвами. Широко применялись минные поля с плотностью 1500–1800 мин на километр фронта и с глубиной полей до 200 метров. В среднем плотность фортификационного оборудования местности на 1 км фронта на правом берегу Северского Донца составляла: 1960 погонных метров траншей и ходов сообщений, 4 дзота, 1640 погонных метров противопехотных препятствий, 9 блиндажей, землянок и 151 открытая пулеметная точка.

На всем протяжении оборонительного рубежа местность представляла собой открытую всхолмленную равнину, густо изрезанную балками, оврагами. Передний край обороны проходил главным образом по правому берегу Северского Донца и Миуса. Эти берега — крутые, высокие и местами обрывистые. Здесь много высот, с которых далеко просматривается впереди лежащая местность. Все это обеспечивало немецким войскам создание сильной противотанковой обороны и в огромной степени затрудняло действия наступающих войск. Подступы к переднему краю прикрывались проволочными заграждениями в два-три ряда, а на некоторых участках в пять-десять рядов.

Особенно сильно был укреплен рубеж на правом берегу Миуса. Здесь немцы впервые начали строить оборону еще в октябре 1941 года, когда они по пути к Ростову вынуждены были временно остановиться, чтобы привести свои войска в порядок и произвести необходимую перегруппировку сил. В ноябре того же года они, будучи отброшены Красной армией от Ростова, снова оказались на Миусе. Но на этот раз немецкие войска, преследуемые советскими войсками, ухватились за Миус, как за ближайший естественный рубеж, чтобы укрыться за ним и остановить наступление частей Красной армии.

С тех пор миусский рубеж стал укрепляться ускоренными темпами. К весне 1942 года тут была построена развитая сеть траншей, ходов сообщения, окопов и сотни блиндажей, дзотов, а также различного рода противотанковых и противопехотных препятствий. Система огня была организована так, что вся местность как перед передним краем, так и в глубине обороны находилась под перекрестным огнем всех видов оружия и заранее пристреляна.

Миусский рубеж в обороне немцев занимал особое положение и был назван собственным именем Миус-фронт. Он тянулся от северо-восточного выступа Донецкого кряжа в районе Славяносербска и далее на юге упирался в Азовское море. Господствующие высоты, скалы, обрывы на правом берегу реки делали этот рубеж труднопреодолимым.

Донбасский плацдарм немцев являлся продолжением белгородско-харьковского плацдарма. Его обороняли 1-я танковая, 6-я армии и часть сил оперативной группы «Кемпф». Всего здесь находилось 27 дивизий, из них пять танковых и одна моторизованная. Причем в первой линии обороны располагались 22 дивизии и в оперативном резерве — 5 дивизий (три танковые, моторизованная и пехотная). Следовательно, оперативная плотность вражеской обороны была небольшой и составляла 15–20, а местами до 30 км на дивизию. В силу этого войска противника не эшелонировались в глубину. Как правило, полки пехотных дивизий располагались в линию. В резерве дивизии находилось до двух батальонов пехоты, а резервы корпуса состояли из одного-двух пехотных батальонов и специальных частей. Вторая полоса войсками вообще не занималась. Устойчивость обороны основывалась главным образом на устойчивости первой (главной) полосы, на быстром маневре тактическими резервами.