шириной полтора и длиной три с половиной дюйма. Капли крови вели от места убийства к Террачина.

В течение первых суток после убийства Кросс и его люди уже допросили семьдесят пять человек, проверили военнослужащих с близлежащей авиабазы, студентов и преподавателей колледжа. Наиболее перспективным подозреваемым казался один местный юноша, хорошо знавший Чери Джо. На него указывали некоторые косвенные улики, но для суда их было бы крайне недостаточно. Кросс и Бонин верили в его виновность. Эйвери прикидывал, как бы состыковать этого молодого человека с убийствами в Северной Калифорнии.

Через пять дней после убийства Чери Джо похоронили. На похоронах присутствовало множество людей, не одна сотня, и детективы всматривались в лица, пытаясь обнаружить возможного убийцу.

– Джозеф Бэйтс к концу поминальной службы рухнул без чувств, – вспоминал Кросс. – «Девочка моя, – все бормотал он. – Девочка моя…»

– Через девять дней после похорон капитан Кросс попросил всех, кто посещал библиотеку в день убийства, а таких оказалось шестьдесят пять человек, припомнить все свои передвижения в этот день, – рассказал мне Бонин. – Мы попросили их надеть ту же одежду, точно так же припарковать машины, сесть на те же самые места в читальном зале. Место машины Бэйтс капитан Кросс обозначил своим автомобилем. Спрашивали свидетелей, кого они заметили в вечер убийства, установили, кто не пришел по вызову. Записали все ответы на пленку. Сняли отпечатки пальцев и пробы волос. Отпечатки направили в ФБР, а волосы – в криминалистическую лабораторию. Не прибыли двое: одна женщина и один плотный молодой человек, ростом около пяти футов одиннадцати дюймов, с бородой. И еще конечно, искали любого мужчину со шрамами или царапинами на лице. – Бонин покачал головой. – Мы так и не нашли этих двоих. Как не нашли и серо-коричневый «студебеккер» 1947–1952 годов выпуска, который видели в тот день возле библиотеки многие из присутствовавших.

На второй встрече с полицейскими Эйвери узнал о «признании», полученном полицией.

– Убийца очень неплохо знаком со способами заметания следов. Он переключил свою пишущую машинку на верхний регистр, печатал только заглавными буквами. Сделал слоеный пирог из бумаги и копирки, примерно тринадцать листов бумаги и двенадцать копирки. В последних копиях буквы настолько размазаны, что очень трудно идентифицировать машинку.

Бонин открыл верхний ящик своего стола и протянул Эйвери ксерокопию.

– Полностью это еще не публиковали[17].

ОНА БЫЛА МОЛОДА И ПРЕКРАСНА

НО СЕЙЧАС ОНА РАЗРУШЕНА, МЕРТВА.

ОНА НЕ ПЕРВАЯ И ОНА НЕ ПОСЛЕДНЯЯ

НОЧАМИ Я ЛЕЖУ И РАЗМЫШЛЯЮ О

СЛЕДУЮЩЕЙ ЖЕРТВЕ. МОЖЕТ БЫТЬ ЭТО БУДЕТ

ПРЕЛЕСТНАЯ БЛОНДИНКА С РЕБЕНКОМ ВОЗЛЕ

ЛАВЧОНКИ, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ ПО АЛЛЕЕ ОДНА

ОКОЛО СЕМИ ВЕЧЕРА. МОЖЕТ БЫТЬ, ФИГУРИСТАЯ

БРЮНЕТКА, КОТОРАЯ ОТКАЗАЛА МНЕ КОГДА Я

ПРИГЛАСИЛ ЕЕ НА СВИДАНИЕ ЕЩЕ В ШКОЛЕ.

МОЖЕТ БЫТЬ И НЕ ОНА, НО Я ОТРЕЖУ ЕЕ ЖЕНСКИЕ

ЧАСТИ ИВЫСТАВЛЮ ИХ ВСЕМУ ГОРОДУ НА ОБОЗРЕНИЕ.

НЕ НАДО ОБЛЕГЧАТЬ МНЕ РАБОТУ. ДЕРЖИТЕ СВОИХ

СЕСТЕР, ДОЧЕРЕЙ, И ЖЕН ПОДАЛЬШЕ ОТ

УЛИЦ И ТЕМНЫХ АЛЛЕЙ.

МИСС БЭЙТС БЫЛА ГЛУПА. ОНА ПОШЛА ПОД НОЖ

КАК ЖЕРТВЕННЫЙ ЯГНЕНОК. ОНА СОВСЕМ

НЕ СОПРОТИВЛЯЛАСЬ. НО Я ПРИМЕНИЛ СИЛУ.

ЭТО БЫЛ ПРАЗДНИК.

СНАЧАЛА Я СНЯЛ ПРОВОД С РАСПРЕДЕЛИТЕЛЯ. ПОТОМ

ПОДОЖДАЛ ЕЕ В БИБЛИОТЕКЕ И ВЫШЕЛ ЗА НЕЙ.

ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ С НЕБОЛЬШИМ БАТАРЕЯ СЕЛА.

ТОГДА Я ПРЕДЛОЖИЛ ЕЙ ПОМОЩЬ. ОНА ОХОТНО

СО МНОЙ ГОВОРИЛА. Я СКАЗАЛ ЧТО МОЯ МАШИНА

НЕДАЛЕКО ЧТО Я ПОДВЕЗУ ЕЕ ДО ДОМА. КОГДА МЫ

ОТОШЛИ ОТ БИБЛИОТЕКИ Я СКАЗАЛ ЕЙ ЧТО УЖЕ

ПОЧТИ ПОРА. ОНА СПРОСИЛА «ЧТО ПОРА?»

Я СКАЗАЛ ЕЙ ПРИШЛА ПОРА ЕЙ УМЕРЕТЬ.

Я СХВАТИЛ ЕЕ ЗА ГОРЛО И ЗАКРЫЛ ЕЙ РОТ

ОДНОЙ РУКОЙ А ДРУГОЙ РУКОЙ ПРИСТАВИЛ

К ГОРЛУ МАЛЕНЬКИЙ НОЖ. ОНА ВО ВСЕМ

МНЕ ПОКОРЯЛАСЬ.

ГРУДЬ ЕЕ ПОД МОЕЙ РУКОЙ БЫЛА ТЕПЛОЙ,

ТВЕРДОЙ И УПРУГОЙ, НО Я ДУМАЛ ТОЛЬКО

ОБ ОДНОМ. ЗАСТАВИТЬ ЕЕ РАСПЛАТИТЬСЯ

ЗА ТО КАК ОНА ОТВЕРГАЛА МЕНЯ РАНЬШЕ.

ОНА УМЕРЛА ТЯЖКО, ИЗВИВАЛАСЬ И

ДЕРГАЛАСЬ, КОГДА Я ЕЕ ДУШИЛ И ГУБЫ ЕЕ

ДРОЖАЛИ. ОНА СМОГЛА КРИКНУТЬ И Я

УДАРИЛ ЕЕ ПО ГОЛОВЕ ЧТОБЫ ОНА

ЗАМОЛЧАЛА. Я ВОНЗИЛ В НЕЕ НОЖ И НОЖ

СЛОМАЛСЯ. Я ЗАВЕРШИЛ РАБОТУ.

ПЕРЕРЕЗАЛ ЕЙ ГЛОТКУ. Я НЕ БОЛЕН.

Я БЕЗУМЕН. НО ЭТО НЕ ОСТАНОВИТ ИГРУ.

ЭТО ПИСЬМО ДОЛЖНО БЫТЬ

ОПУБЛИКОВАНО ДЛЯ ВСЕХ. ПУСТЬ ВСЕ

ЧИТАЮТ. ЭТО МОГЛО БЫ СПАСТИ ТУ

ДЕВИЦУ В АЛЛЕЕ. НО ЭТО ВАШЕ ДЕЛО,

НЕ МОЕ. ЭТО НА ВАШЕЙ СОВЕСТИ, НЕ НА

МОЕЙ. ДА, И ЗВОНИЛ ВАМ Я. ЭТО БЫЛО

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. БЕРЕГИТЕСЬ… Я

ОТКРЫВАЮ ОХОТУ НА ВАШИХ ДЕВИЦ.

СС. ШЕФ ПОЛИЦИИ

Убийца вполне в духе Зодиака упоминал «игру», настаивал на опубликовании письма и позвонил в полицию, чтобы сообщить о преступлении.

– Письмо было брошено в отдаленный почтовый ящик, без марки. Мы сразу решили, что оно от убийцы, хотя бы из-за упоминания о вырванном проводе распределительной катушки в «фольксвагене», – сказал Бонин.

«Риверсайд пресс энтерпрайз» опубликовала статью о деле Бэйтс ровно через полгода после ее убийства. На следующий день в полицию пришло еще одно письмо от убийцы. Эйвери показали записку на листке бумаги для скоросшивателя – с тремя дырками слева. Раскоряченные буквы заваливались влево.

БЭЙТС ДОЛЖНА БЫЛА УМЕРЕТЬ

ЗА НЕЙ УМРУТ ДРУГИЕ

В нижней части разлинованного листа стояла маленькая двойка или буква «z». К конверту приклеены две четырехцентовые марки с Линкольном, вдвое больше необходимого. Письмо приобщили к делу Чери Джо Бэйтс, однако, не поверив в то, что оно отправлено убийцей, посчитали чьей-то глупой шуткой.

Эйвери предоставили возможность самому порыться в документах по этому делу, и он обнаружил, что точно такие же письма получили газета «Риверсайд пресс энтерпрайз» и отец убитой, Джозеф Бэйтс.

Эйвери обнаружил также фото поверхности стола, обезображенного надписью, обнаруженной библиотекарями колледжа через пять месяцев после убийства. Бредовое творение, записанное синей шариковой ручкой, процарапавшей лаковый слой, занимало площадь приблизительно пять на четыре дюйма. Вот его текст (публикуется впервые).

Больна от жизни/в боязни смерти Взрез.

Чистый. Красный/

Чистый. кровь брызжет

        капает

               льется

по ее новому

платью.

красная кровь

на красном платье.

жизнь вытекает

в неясную смерть.

она

не умрет

в этот раз.

Кто-то