Марианна не ответила, онемев от изумления и возмущения. В то же время она ощутила странное облегчение. Франсис в его новом облике смущал ее. В нем появилось что-то, что не согласовывалось с его трудно постижимой натурой. Теперь же все стало на свои места. Он снова стал прежним, и только у него могла возникнуть мысль прийти к ней, чтобы получить деньги за спасение друга. Она не могла удержаться, чтобы не высказать ему это.

– Я считала, что он ваш друг! – с презрением бросила она. – Хотя для таких, как вы, дружба не имеет большого значения.

– Друг? Слишком сильно сказано. То, что ваше состояние уплыло в его руке, не способствовало установлению прочных связей. И времена сейчас слишком суровые, чтобы отдаваться чувствам. Итак, сколько вы дадите мне в обмен за то, что я знаю?

За непринужденностью слов проглядывала алчность. Марианна с гадливостью смотрела на этого молодого человека, высокого, бесспорно красивого, очень изящного в темно-зеленом бархатном фраке. Светлые волосы были причесаны на манер, как нельзя лучше подходивший к его почти безупречным чертам лица, а ухоженные руки отличались такой же красотой и белизной, как руки кардинала Сан Лоренцо. Его улыбка, несмотря на холодную безразличность взгляда серых глаз, была полна очарования. Однако душа, обитавшая в этом дворянине, представляла собой ледяное болото, где смешались отчаянный эгоизм, низость, жестокость и подлость. Душа, которую ее обладатель без колебаний продал бы за горсть золота… «И я любила его, – с отвращением подумала Марианна. – И на протяжении месяцев в нем воплощались для меня все герои романов, все рыцари Круглого стола! И тетушка Эллис видела в нем образец всех добродетелей! Какое разочарование!..»

Но прежде всего надо сохранить спокойствие, даже и особенно, если настоящий страх начал охватывать ее. Она теперь слишком хорошо знала Кранмера, чтобы удостовериться, что он никогда не грозит впустую. Его шантаж, конечно, основан на ужасной действительности, в которой Язон пострадает, если она не заплатит. А теперь, когда Франсис обнаружил ее любовь к Бофору, он так легко не отстанет. Чтобы помешать нервам выдать ее, Марианна оплела руки за спиной и сжала изо всех сил. И лицо ее было абсолютно безразличным, когда она спросила:

– А если я откажусь заплатить?

– Тогда мои тайны останутся при мне, но я не верю, что мы дойдем до этого, не правда ли? Скажем… двадцать пять тысяч ливров? Цена умеренная, мне кажется?

– Умеренная? Да вы действительно не от мира сего! За кого вы меня принимаете? За Французский банк?

– Не будьте мелочны, Марианна! Я ведь знаю, что вы заключили очень богатый брак и для вас такая сумма – пустяк! Впрочем, если бы я так не нуждался в деньгах, я мог бы быть более покладистым, но я должен покинуть Париж на рассвете. Итак, довольно уверток! Хотите ли вы, да или нет, узнать, что грозит Бофору? Клянусь вам, что, если вы не согласитесь, завтра в это время он будет мертв!

Дрожь ужаса пробежала по спине Марианны. Ей представился мир, в котором Язон не существует больше, и она поняла, что тогда уже ничто не помешает, не сможет помешать ей последовать за ним. Что значили деньги рядом с подобным несчастьем, деньги, бывшие для Кранмера высшим блаженством, а для Марианны меньше, чем ничем. После ее свадьбы действительно большие суммы переводились ей управляющим князя. Она с отвращением взглянула на англичанина.

– Подождите немного! Я пойду за деньгами.

Когда она направилась к двери, Кранмер нахмурил брови и протянул руку, словно пытаясь удержать ее. Тогда она адресовала ему холодную улыбку.

– Чего вы боитесь? Что я позову людей и вас схватят? В таком случае, мне кажется, ничто не сможет спасти Язона Бофора?

– Действительно, ничто! Идите же, я жду.

Марианна никогда не хранила деньги в своей комнате. Это входило в обязанности Жоливаля. Вделанный в одну из стен его комнаты железный шкаф всегда содержал достаточно большую сумму денег и драгоценности Марианны. Только Аркадиус и она знали о его существовании. Итак, Марианна направилась к его комнате, предварительно убедившись, что Франсис не следует за нею.

Аркадиус в это время отсутствовал. Он уехал в Экс-Ляшапель под предлогом лечения на термальных минеральных водах, создавших славу древней столице Карла Великого и притягивавших к себе гостей со всей Европы. Когда Марианна, немного удивленная внезапной потребностью термального лечения, выразила беспокойство по поводу его здоровья, Аркадиус сообщил ей, что у него свело ревматизмом два пальца и от непрерывной простуды пропадает голос. Марианна нашла, что с этим шутить нельзя, и пожелала счастливого пути, добавив:

– Поцелуйте за меня Аделаиду и скажите ей, что мне ее очень недостает. Если она сможет вернуться…

По внезапно просиявшей физиономии ее старого друга она поняла, что сделала правильно, и ей приятно было обнаружить у Аркадиуса что-то сильно напоминавшее тайную нежность.

Марианна стремительно вошла в пустую комнату, старательно заперла дверь, даже засунув засов, и оперлась о нее, чтобы отдышаться. Сердце ее колотилось отчаянно, словно это была чужая комната, которую она собиралась ограбить. Она ощущала страх, толком не понимая, почему. Может быть, просто потому, что всюду, где он появлялся, Франсиса Кранмера окружала атмосфера подозрительности и опасности. Ее торопило только одно: увидеть его уходящим. Тогда она сможет поехать и предупредить Язона об этой таинственной опасности, ликвидация которой стоила так дорого.

Немного успокоившись, Марианна достала ключ от шкафа из маленького тайничка в массивной ножке кровати из красного дерева, скрытого среди бронзовых украшений. Затем она сняла обтянутое зеленым шелком панно, имитирующее облицовку стены, и открыла наконец железный шкаф. Показались многочисленные ларцы, пачки банкнот Французского банка и два мешка с золотом. Без колебаний Марианна отсчитала нужную сумму, тщательно заперла шкаф, поставила на место панно и, положив ключ в тайничок, покинула комнату Аркадиуса, прижимая к груди то, что она рассматривала как выкуп за Язона. В доме по-прежнему все было тихо. Слуги в людской и Агата в своей маленькой комнате рядом со спальней хозяйки мирно спали, не подозревая о разыгравшейся драме. Но Марианна ни за что в мире не хотела, чтобы слуги вмешались в эту историю.

Увидев в руках Марианны банкноты, англичанин недовольно нахмурился.

– Я предпочел бы золото!

– У меня нет такой суммы в золоте. И не мелите вздор, Франсис, у вас, конечно, есть знакомый банкир, который обменяет их… скажем, ваш друг в Лондоне, Баринг.

– Черт возьми! Откуда вы знаете?

– Я многое знаю. Например, почему вы могли так свободно разгуливать по Парижу, когда Фуше был министром полиции. Но Фуше больше не министр.

– Потому я и не могу задерживаться. Дайте эти банкноты, я спрячу их.

Молодая женщина быстро отвела руки за спину, положив деньги на столик.

– Минутку! Вы возьмете их перед уходом. Сначала вы должны рассказать все.