litbaza книги онлайнДетективыБронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 169
Перейти на страницу:
приедем. Если этот человек появится раньше, постарайтесь его задержать. Под любым предлогом. Вы за это отвечаете. Вы меня поняли?

«Не было печали…» — Директор задергался.

— А вдруг он захочет взглянуть на товар? Как мне с ним себя вести?

— Тяните время. Объясните, что ждете важного звонка. Старайтесь выяснить, приехал ли он один или с сообщниками… Мы подъедем!

— А если он заподозрит?

— Скажите, что вам неудобно разговаривать в кабинете. Выведите его на вокзал, к центральному подъезду. Я буду там уже минут через двадцать. Вы меня узнаете. В сером костюме. В правой руке газета «Правда».

Получив сигнал, начальник отделения транспортного КГБ сразу же связался с милицией вокзала. «Не проскочила ли информация к дежурному по линейному отделу?»

КГБ предпочитал никогда не работать в спарке с хомутами. Бывших милиционеров практически не брали в штат, не приглашали на вечера. Держали в отдалении. Причины этого были малопонятны.

Поинтересовавшись делами, чекист намеренно уточнил:

— Как обстановка на вокзале?

Дежурный поведал как на духу:

— Руководства полно! Генерал, свита… А так все тихо. Еще инспекция по личному составу…

— А в чем дело?

— Розыск особо опасного… — Дежурный не обошел ни одной подробности, связанной с приметами скрывшегося преступника. — У него билет в нашем направлении…

— Ясненько. — Начальник отделения, как ни спешил, аккуратно сделал пометочки.

Оперативная осведомленность у них всегда ценилась превыше всего! «При случае всегда можно ввернуть…»

Сейчас, однако, его интересовала ситуация вокруг вокзального ресторана. Мощь могучей тайной организации уже несколько лет была направлена на борьбу с коррумпированной московской торговлей. Как на ее первых лиц — руководителей Главного управления торговли, начальников отделов Главторга, директоров крупнейших московских гастрономов, так и на рядовых торгашей, число привлеченных среди которых уже перевалило за полтора десятка тысяч. Что повлияло на выбор рокового этого решения, никто не ведал. Желание ли вернуть страх и уважение к себе в исконной вотчине ОБХСС? Или кто–то из высокопоставленных московских торгашей перешел дорогу кому–то на самом верху? За что и был расстрелян. А может, потребовались свободные должности для переезжающей в Москву родни новых ее хозяев? Но колесо покатилось. Сотни торгашей, казавшихся неуязвимыми, переселились из квартир и дач в следственные изоляторы. А КГБ уже хватал новые связи!

— К нам не собираетесь? — спросил дежурный.

— Пока трудно сказать…

Комитет привычно темнил. Без надобности. Без смысла. Тайна, которой его сотрудники себя окружали, давно уже превратила их в глазах обывателей в некие абстрактные символы. Невидимки. Фантомы.

— А то — милости просим!

— Спасибо. Как–нибудь…

Он убедился: хомуты не знали про ресторан. Оставленная в нем Комитетом ловушка сработала.

«Клиент явился!»

Начальник отделения сдернул с вешалки куртку, взял со стола газету, крикнул дежурному:

— Я на входе. Подсылай группу к центральному подъезду!

Начальник вокзального уголовного розыска с Павелецкого Игумнов — крутой, с металлическим рядом зубов, делавшим его похожим на блатаря, — и Бакланов, старший инспектор ГАИ, гнали на похороны Деда — живой легенды подмосковной милиции. День обещал быть ясным, сухим, хотя над капотом патрульного «жигуля» постоянно маячило похожее на большого безногого теленка одинокое облако. Игумнов пытался дремать, ражий, в жарком форменном убранстве линейщика Госавтоинспекции Бакланов невозмутимо жевал, не отрывая глаз от шоссе. Добирались известным не многим кратчайшим путем. Трасса так и не стала открытой.

«Резиденция высшей номенклатуры. Бывшие дачи Кириленко, Шеварднадзе…»

Игумнов начинал здесь как гаишник. За годы ничего тут не изменилось. Короткие повороты. Чистый вылизанный асфальт. В перелесках несмятая трава, некошеные поляны. Без пешеходов, тротуаров.

«Подмосковная Швейцария…»

Очередной поворот, очередной пустынный участок леса. Полное безлюдье… Но так могли считать только простаки, на деле — нашпигованная охраной и службой безопасности, обитаемая, насквозь просматриваемая зона.

«Дальше школа КГБ, дача Сталина…»

Позади у них уже некоторое время висело на хвосте несколько легковых машин. Бакланов снизил скорость — те не приняли предложения, вежливо сохранили дистанцию.

— Не привязываются, — Бакланов на секунду отставил жвачку. — Знаешь кто это?

Игумнов пожал плечами.

— Менты! Как и мы!

— Точно. И гонят туда же.

Убедившись в том, что патрульная не пытается их достать, преследователи догнали их сами. Вместе свернули к нерегулируемому перекрестку.

Соратники и ученики Деда съезжались, чтобы проводить Долгого Разыскника в последний путь. Покойный был не только старейший, он олицетворял поколение оперативных уполномоченных недавних лет. Пришедших раскрывать, их заставляли укрывать преступления от официальной статистики, создавать на бумаге обстановку благоденствия и общей безопасности. В конце концов они научились и этому. А потом круто пили… Начальству, министру жилось спокойно за их спинами, за их выговорами, сроками, которые им давали, когда прокуратура или инспекция по личному составу ловили их с поличным.

— Что там? — Игумнов показал головой.

У перекрестка движение застопорилось. Водители впереди выходили из машин.

— Что–то случилось… — ражий Бакланов не без труда просунул себя в узкое пространство дверцы, одернул ремни.

Сбоку, у обочины, виднелся автобус «ЛАЗ–699», «Наташка», окна его были зашторены. На перекрестке, перегородив трассу, красовалась черная «Волга» и с ней двое — в штатском.

— Спокойно, МО–14562! — Один из штатских мгновенно заметил нагрудный знак Бакланова. — Сейчас разберемся. Садитесь в машину!

Игумнов тоже подошел.

— Что за дела?

Ему объяснили:

— Девятый главк! Охрана КГБ… Нас много! Чужие! Вот и волнуются!

— Ясно…

Взаимоотношения обоих ведомств характеризовались взаимной недоброжелательностью.

— Мы для них — хомуты! Быдло!

Народ подобрался дерзкий: уголовный розыск — голубая кровь милиции. У некоторых под куртками угадывалось оружие. Везли и спиртное. Деда собирались помянуть прямо на кладбище.

— Ладно, ладно! Сейчас поедете! — Комитетчики не хотели шума. — Только чтобы все в рамках!

— За своими смотрите!

Инцидент был исчерпан. Проезжая мимо комитетской «Волги», кто–то нажал на клаксон. Не переставая жевать, Бакланов заметил:

— Они думали: мафия хоронит своего пахана…

Отпевали в тесной церквушке, прямо на кладбище. Дед лежал торжественный — в костюме, который он носил по праздникам. В том же галстуке с зигзагами. В другом его и невозможно было представить.

Гроб стоял у самого входа. Людей было много. В основном милиция.

Игумнов и Бакланов побыли у гроба недолго. Игумнов подошел к церковной ограде. Тесная группка провожавших привлекла его внимание. «Работяга–сантехник, студент, домохозяйка… Типичный управленец с кейсом, со сложенным зонтиком–автоматом…». Игумнов не понял: «Подчеркнуто выраженные типажи, — увидь он их порознь, вряд ли обратил бы внимание. — Маскарад?» Внезапно догадался: «Топальщики!» Их называли еще «Николаями Николаевичами» по первым буквам направления службы — «Наружное наблюдение». Одежда и поведение филеров диктовались раз и навсегда разработанной для них легендой, которой им приходилось непременно придерживаться. Во избежание расшифровки топальщикам запрещалось на пушечный выстрел приближаться к ментам,

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 169
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?