Воин вновь улыбнулся и проговорил:

Казалось, Солнце Леса не слушала его. Она, слегка отстранившись, стояла, глубоко погружённая в свои мысли, затем развернулась и отошла на несколько шагов, а там наклонилась, подняла что-то (а это была чудесная кольчуга) и вернулась к Тиодольфу. Она произнесла:

Тиодольф ей ответил: «Солнце Леса, ты властна спрашивать меня, почему я не надел в битву твой дар, чудо мира, кольчугу, сработанную гномами! Но что же ты говоришь? Я не сомневаюсь ни в твоей вере в меня, ни в твоей сильной любви. Что же до воли богов, то её я не знаю и не могу знать и не ведаю, как изменить. Ты говоришь, что мне желанней смерть, чем твоя любовь, но я не понимаю этих слов. Не скажу, что люблю тебя больше самой жизни, ибо моя жизнь и моя любовь есть одно, их нельзя разделить.

А теперь послушай и о кольчуге. Я разгадал, что ты не просто так хочешь, чтобы я надел в битву твой дар, эту чудесную кольчугу. С ней связан какой-то рок. Если я не надену её, то, возможно, паду в сражении, но если надену, со мной может случиться что-то недостойное воина Вольфингов. Я расскажу тебе, почему провёл уже два боя с римлянами, не надевая кольчуги, и почему оставил её (я вижу, ты вновь принесла её мне) под крышей бражного зала Дейлингов. Когда я вошёл к ним в кольчуге, меня встретил один древний старец, в прошлом отважный воин. В глазах его читалась такая любовь, словно он был отцом нашего народа, а я тем, кто идёт следом за ним, продолжая жизнь. Когда же он увидел кольчугу и дотронулся до неё, любовь его охладела, сменившись грустью. Он молвил тогда пророческие слова, и они предвещали горе. Я помню, что ты сама говорила об этом даре, помню и о твоих просьбах надеть кольчугу, и не могу не думать, что одному человеку она принесёт спасение, а всему народу – гибель.

Скажешь ли ты, что это не так? Тогда я надену её и буду жить счастливо и умру счастливо. Если же ты скажешь, что я прав, что в кольчуге заключено проклятье, то тогда ради спасения народа я не буду носить кольчугу с её проклятием и погибну славной смертью, но благодаря мне наш Дом будет процветать. Или наоборот, ради тебя, я надену кольчугу и останусь в живых, но род наш окажется на грани жизни и смерти, а я не смогу помочь ему и не смогу больше принадлежать к роду Вольфингов, не смогу оставаться в его бражном зале. Так что же ты скажешь?»

Солнце Леса ответила ему песней:

Тиодольф покраснел, но глаза его с жадностью смотрели на Солнце Леса. Она положила на землю кольчугу и шагнула к воину. Брови её нахмурились, лицо исказилось, и сама она, казалось, стала выше ростом. Подняв сияющую правую руку, она громко произнесла:

С этими словами женщина бросилась вперёд, обвив Тиодольфа руками. Она прижала его к своей груди и стала покрывать поцелуями его лицо, и он ответил ей тем же. Никто не видел их, и только открытое небо служило крышей над их головами.

Теперь её прикосновения и тихий звук голоса изменились. Она шептала ему на ухо только слова любви, заставляя его забыть жизнь, полную свершений и сомнений, и создавая для него новый мир, в котором пред ним представали прекрасные картины счастливых дней, уже виденные им когда-то, когда он встал с поля мёртвых.

Тиодольф и Солнце Леса сидели рядом на сером валуне, держась за руки. Её голова лежала у него на плече, и они казались молодыми, никому не известными влюблёнными, живущими в мирные дни.

Так они и сидели. Нога Солнца Леса коснулась холодной рукояти меча, который Тиодольф оставил рядом с собой на траве. Женщина нагнулась, подняла его и положила на колени себе и воину. Она смотрела на Плуг Толпы, спокойно лежавший в ножнах, и улыбалась. Солнце Леса видела, что шнурок мира не обмотан вокруг его рукояти. Она достала меч и подняла его, бледный, устрашающе сияющий в предрассветных сумерках, когда все вещи вновь обретают свои цвета, ведь пока Тиодольф и Солнце Леса разговаривали, прошла ночь, и побледневшая луна уже опустилась совсем низко.

Солнце Леса наклонилась, прижавшись щекой к щеке Тиодольфа. Он же взял меч из её рук, вновь положил его на колени, накрыв правой ладонью, и произнёс:

Солнце Леса молчала. Они встали и, держась за руки, пошли вниз по долине. Тиодольф нёс на плече обнажённый меч. Так они и вошли в тисовую рощу в конце долины. Они оставались там ещё долго после того, как появилось солнце. Многое им нужно было сказать друг другу прежде расставания. Но вот, наконец, Солнце Леса ушла своей дорогой.