— А в чем состоит ваш? — спросила я.

— Он похож на твой. — Она смущенно улыбнулась. — Только я обхожусь без карт, просто вижу.

Тихо, чтобы не услышали слуги, проходящие по коридору, я спросила:

— Что же вы видите для меня, мадонна Лукреция?

Ее улыбка угасла, она сейчас же посерьезнела и ответила:

— Куда более долгое и необычное путешествие, чем ты ожидаешь, дорогая Дея.

Ей не было нужды развивать эту мысль. В тот вечер я просидела с ней еще час, расспрашивая о Маттео: какой он был в детстве, что рассказывал обо мне. Она показала самое последнее письмо, написанное моим братом с помощью его излюбленного шифра. Марсилио любезно продублировал текст между строк своим каллиграфическим почерком.

Маттео рассказывал, что я отличаюсь высоким умом, красотой, великодушием и рассудительностью. Он писал, что фиктивный брак разрывает ему сердце, хотя у него не было иного пути защитить меня от насилия, высказывал опасения, что уже никогда не обретет моего доверия после такого обмана. Я не могла слушать эти слова без слез.

Улучив момент, когда слуги отошли подальше, я прошептала Лукреции:

— Когда я смогу приступить к ним? К ритуалам, призывающим ангела?

Она в изумлении подняла тонкие темные брови.

— Но я не могу ответить на этот вопрос, дитя мое. Ты сама поймешь, когда придет время.

Опустошенная такими переживаниями, я снова рано отправилась в спальню Наннины и, когда горничная вышла, достала символические карты матери. Усевшись на кровать, я прошептала молитву ангелу — кто бы он ни был, — затем выложила три карты лицом вниз, так же как делала для Катерины.

Прошлое, настоящее, будущее.

Я перевернула первую карту. На белом фоне четыре золотых меча, устремленных остриями в землю, их пересекали еще столько же клинков, и в центре карты получалась решетка, напоминающая по форме бриллиант. Я ощутила звон стали о сталь. Здесь были вражда, вмешательство свыше, обман и смятение чувств. Когда я увидела девятый меч, торчащий из земли и направленный острием прямо в центр скрещенных клинков, мне показалось, что он пронзает мое сердце.

Девятка мечей символизировала прошлое, где была боль, доводящая до исступления. Глядя на мечи, я представляла, как капли крови, похожие на слезы, падают с каждого клинка. Меня охватила твердая уверенность в том, что прошлое станет для меня настоящим и будущим, если я не сумею избавиться от этой боли.

— Настоящее, — произнесла я вслух, перевернула… Дурака и ощутила ничем не объяснимое смятение.

«Это неправильно, — невольно подумала я. — Тут чья-то чужая судьба, а не моя».

Затем я принялась отыскивать в карте желаемый смысл. Как часто бывает, разум обманул меня, услужливо подсунув утешительное значение: это просто возвращение в Павию и еще одна поездка во Флоренцию. Не такое уж и долгое путешествие. Тот факт, что я вытянула ту же самую карту, какая выпала Катерине, — всего лишь обычное совпадение.

В конце концов я убедила себя, но в следующий миг перевернула третью карту, обозначающую будущее, и увидела Башню.

В голове эхом отдались испуганные слова Катерины: «Это просто фокус! Ты специально так делаешь, чтобы меня напугать!»

Штукатурка и гобелены на стенах спальни Наннины вдруг превратились в прочную каменную кладку крепостной стены. Гром ревел в ушах с такой силой, что я невольно дотронулась до нее и ощутила, как она дрожит под рукой.

Охваченная ужасом, я отчаянно пыталась вспомнить, что напророчила Катерине.

«Башня не предвещает смерть. Но это означает перемены, конец старого. Разрушение… Тебя ждет долгое путешествие. — Я знала, что оно затянется на несколько лет. — Но Башня стоит далеко, тебя ждет долгий путь к ней. Вероятно, за это время ты найдешь способ отвратить от себя те несчастья, какие она обещает».

— Я не хочу! — выдохнула я.

Я не желала иметь ничего общего с избалованной, эгоистичной Катериной и ее, без сомнения, заслуженной судьбой, отодвинула от себя карты и постаралась больше не вспоминать о них. Будущее, которое они обещали, казалось мне бессмысленным, ангел превратился в туманную и чуждую философскую доктрину.

Однако я еще несколько часов изучала три ритуала. Затем, задув лампу, я лежала в постели, вскинув руки, и рисовала в темноте звезды, как это делал Маттео.

Рано утром возница уже ждал меня на виа Ларга. Я попрощалась с Лукрецией, по-родственному обняв ее и расцеловав. С Лоренцо и его братом я не смогла повидаться — они еще спали после вчерашних празднеств. В кармане моего плаща были спрятаны описания ритуалов, порошок и гадальные карты моей матери.

Первые два дня пути прошли без всяких приключений. Погода стояла по-прежнему необычайно теплая, жене возницы было заметно лучше. Она сидела рядом с мужем, а я ехала в повозке, задернув полог, и пыталась запомнить варварские слова, какими требовалось сопровождать рисование звезд и кругов.

К вечеру третьего дня подул холодный ветер, по небу поплыли темные тучи. В воздухе запахло дождем, и возница остановился на постоялом дворе в нескольких часах езды к югу от Модены, где мы уже ночевали раньше. Я пообедала кабаньим мясом с капустой и хлебом, купила полкувшина вина и отнесла в свою комнату. Там не было камина, поэтому жена хозяина принесла мне несколько горячих кирпичей, чтобы согреть постель.

Я заперла дверь на засов, закрыла ставни, разделась до шерстяной рубахи и выпила почти все вино. Мысль о том, что придется просить у Боны освобождения от службы, вселяла в меня тревогу. В итоге я провалилась в беспокойный сон.

Прошло несколько часов. Я проснулась от грохота и села, чувствуя, как колотится сердце, и прислушиваясь к раскатам грома над горами. Меня охватило странное предчувствие, как будто вот-вот произойдет событие необычайной важности.

Я была твердо уверена: настало время звать ангела.

От этой мысли я пришла в восторг и ужас одновременно. Руки дрожали, когда я раскладывала на постели листы с ритуалами и вынимала маленький мешочек с порошком. Как и велела Лукреция, я положила немного порошка в вино — сначала шепотку, затем вторую, третью и под конец довольно много, потому что вдруг забыла, сколько его нужно.

Напиток получился явно ядовитый. Я выпила примерно половину, после чего решила, что все-таки добавила слишком много порошка, и приступила к ритуалу. Все дело заняло примерно полчаса. Закончив, я остановилась в центре воображаемого круга и стала дожидаться появления ангела.

Сперва ничего не происходило. Потом я ощутила внезапную горячую волну, которая сменилась тошнотой, и побрела к постели, сознавая, что конечности меня не слушаются. Я тяжело рухнула на кровать и закрыла глаза, но стены все равно продолжали медленно кружить вокруг меня.

После короткого затишья тошнота сделалась нестерпимой. Я свесилась с кровати, и меня вырвало прямо на старый каменный пол. Облегчение наступило незамедлительно, головокружение прошло, меня охватило блаженное спокойствие.