При других обстоятельствах Валентина не удивилась бы, если б бедуинка налетела на свою обидчицу с пронзительным воплем, загоревшись желанием выцарапать той глаза, но в это утро Розалан держала себя в руках.

– Не обращай внимания! – сказала она Валентине. – Эти глупые сучки полагают, что торговец не мужчина! Он мужчина и, как все мужчины, может соблазниться смазливым личиком и пышными бедрами. Но у него также есть и нос! Если бы они сейчас пораскинули умишком, то постарались бы, чтоб от них приятно пахло, и возможно, тогда бы за них дали более высокую цену. Помяни мое слово, в серали будет отправлена большая часть этих глупышек! – для большей выразительности Розалан даже плюнула.

Как и обещал евнух, женщин отвели в низенькое здание, огороженное каменным забором, к которому они добрались по лабиринту вонючих узких улочек и переулков со множеством бродячих собак. Стражники пинками прогоняли огрызающихся истощенных животных, лающих изо всех уголков.

Когда процессия оказалась перед строением, двойные створки внешних ворот распахнулись, и молчаливые, настороженные женщины вошли во двор. Валентина и Розалан держались рядом, чувствуя себя увереннее друг подле друга.

Пройдя внутрь здания, они обе были поражены, насколько разными оказались внешний вид дома и его внутреннее убранство. Отбросы и нечистоты переполняли близлежащие улицы. Там, где мог бы раскинуться сад, находилась пустошь, населенная бродячими собаками. Но внутри дома был совсем другой мир. Здесь царили роскошь и богатство, каких даже Валентине никогда не приходилось видеть. Розалан и в мечтах представить себе не могла такого великолепия. Она широко открыла глаза и разинула рот, впрочем, как и все остальные женщины.

После яркого солнечного света, заливавшего улицы, они оказались в затененном помещении и не сразу смогли разглядеть все великолепие пышного убранства, но постепенно их глаза привыкли к свету мерцающих масляных ламп с добавленными в масло дивными благовониями. Помимо ламп, на равном расстоянии друг от друга вдоль украшенных мозаикой стен были закреплены факелы.

Стражники торопливо подгоняли женщин. Было слышно, как одна девушка спросила у них, почему такое великолепие прячется за неприглядными стенами уродливого строения.

– Ты думаешь, Абд-Шааба хочет, чтобы нищие осаждали его жилище, а воры приглядывались к богатству? – таков был ответ.

– А кто такой Абд-Шааба? – поинтересовалась девушка.

– Самый прославленный и могущественный из работорговцев! – воскликнул стражник. – Именно ему тебе надо понравиться, если хочешь попасть в гарем достойного господина, – нетерпеливо добавил он.

Валентина услышала этот разговор и еще раз убедилась в правоте своей подруги. Теперь она была рада, что позволила Розалан вымыть себя, умастить благовониями и расчесать волосы так, чтобы те отливали синевой. Ее судьба – в руках Абд-Шаабы!

Тем временем женщин ввели в овальную комнату с высоким сводчатым потолком, и все в восторге запричитали при виде огромного панно из слоновой кости, сплошь покрытого замысловатыми рисунками и орнаментом.

Среди прочих произведений искусства, украшавших стены, Валентина заметила рог в форме бивня слона. На роге были вырезаны сцены из легенд о какой-то богине, в которой одна из женщин признала Иштар. На обнаженной груди богини перекрещивались два пера, а рядом с нею располагались всяческие животные и символы счастья и удачи.

На дальней стене комнаты были нарисованы фрески, изображавшие нимф и сатиров в разнообразных любовных позах. Двойные арки в переходе из одной комнаты в другую оказались украшены каменными фигурами обнаженных женщин с большой грудью. На арке в противоположном конце комнаты можно было разглядеть мужчин с преувеличенно большими детородными органами.

Розалан опустила глаза на свою собственную грудь, едва видневшуюся в вырезе восточного костюма, и обеспокоенно глянула на фигуры женщин. Оглянувшись на противоположную арку, она торопливо толкнула локтем Валентину.

– Взгляни-ка! Тот, кто украшал эту комнату, никогда не встречался с мужчинами, которых я знала!

Повсюду, куда бы ни падал взгляд, Валентина видела картины разнузданной похоти.

Женщин провели в другую комнату, где в нишах, искусно задрапированных шелковыми тканями, стояли статуи, застывшие в тысяче сладострастных поз. Пол был устлан толстыми коврами, игравшими всеми цветами радуги.

На почетных местах в комнате восседали на шелковых подушках трое мужчин, богато одетых в роскошные халаты и вышитые туники. Их головы были обернуты шелковыми тюрбанами, украшенными полудрагоценными камнями, бороды имели определенную форму, что делало их похожими на сатиров, изображенных на фресках.

Валентина догадалась, что человек, сидящий на более высоких подушках, и есть Абд-Шааба. Кроме того, именно его приветствовали стражники.

Ни слова не говоря, Абд-Шааба сделал вошедшим знак выстроиться вдоль стен зала. По следующему его жесту стражники приказали женщинам пройти по одной перед знаменитым торговцем.

Валентина и Розалан последовали за остальными и, проходя перед Абд-Шаабой, заметили, что одному из стражников он сделал такой же знак, как и при прохождении некоторых других женщин.

Всего торговец отобрал восьмерых красавиц, включая Розалан и Валентину, а остальных стражники увели в следующую комнату.

Абд-Шааба заговорил. Его голос был ровным и скользким, как стекло, смазанное маслом.

– Будьте любезны раздеться.

Валентина бросила взгляд на Розалан, уже освобождавшуюся от своего наряда.

– Снимайте все: бусы, браслеты… все, пожалуйста, – продолжал Абд-Шааба.

Валентина прикинула на глаз расстояние до двери и посетовала, как же далеко до выхода: ни за что ей не вырваться отсюда, она в западне! Уже много дней ей было известно, что этот момент наступит, и девушка считала себя готовой к испытанию. Оказывается, все было не так. В горле у нее пересохло, сердце безудержно забилось. Валентина почувствовала, как краска заливает ей лицо.

– Поторопись, – предупредил стражник. – Абд-Шааба тебя ждать не будет.

– Я не могу…

– Лучше будет, если я сам сорву с тебя одежду и тем самым избавлю от затруднения? – вопросил мужчина.

Валентина покачала головой и начала снимать браслеты с запястий. Пальцы у нее дрожали, и она сжала зубы, чтобы они не стучали.

– Наверное, следует сначала взглянуть на ту, чья скромность угрожает нам задержаться здесь на всю ночь, – сказал Абд-Шааба своим помощникам. – Долгий опыт научил меня поторапливаться со скромницами. Медлить в обращении с ними нельзя, иначе они дрожат и трясутся, а некоторые даже падают в обморок в ожидании, когда же я обращу на них внимание.

Двое мужчин рассмеялись и согласились: Валентина должна быть осмотрена первой.

Наблюдая, как она пытается распутать длинную золотую цепочку, Абд-Шааба сказал: