Но делать нечего, здесь не было прохода, и он свернул в сторону на ближайшем перекрестке и отправился на более спокойные улицы. Он прошел мимо бронзового памятника самоотверженному домашнему доктору, который через ужасную зимнюю бурю пробирался к своему пациенту, потом миновал Виа Деменция, где жили врачи-неврологи, пересек площадь Семи Мазей и спустился вниз к Оспенному переулку. Пока он не встретил никаких собак. Замечательно. Вполне возможно, что они предавались одному из своих многочисленных тупых развлечений – валтузили друг друга где-то на свалке или гнались за каким-нибудь несчастным котом в канализационных трубах.

Эхо брел по длинной унылой аллее, усаженной плакучими ивами, которая вела прямо к южным воротам города. Изредка ему попадались жители города, в лавках постепенно гасли огни. Эхо вздохнул. Скоро он покинет территорию господства мастера ужасок, но что ждет его в диких цамонийских лесах – этого он пока не знал. Возможно, это всего лишь слухи, которые распространяют по миру какие-то странники, которые, рассказывая жуткие истории, напускают на себя этакую важность. Легенды кочевников, болтовня старух, сказки у костра. Нечто подобное родители рассказывают своим детям, чтобы те, испугавшись, сидели дома и ухаживали за коровами, когда старики будут уже не в состоянии это делать. Удушающие корни? Значит, он должен держаться подальше от деревьев. Лиственные волки? Вряд ли их мог заинтересовать какой-то маленький царапка. Эхо свернул в переулок, в котором располагались дежурные лечебные заведения, которые работали по ночам, и врачи только что начали открывать свои приемные. Этот переулок находился в противоположной стороне от границы города, и Эхо спросил самого себя, почему он сделал такой крюк. Но он не знал ответа. Ему просто так захотелось. Потом он побрел по улице, на которой расположились производственные цеха по выпуску марлевых бинтов, где даже по ночам стучали ткацкие станки. Он пересек Моноклевую площадь, на подступах к которой находились исключительно кабинеты окулистов и оптиков. А это – знакомое место, его родной квартал. Рядом его улица, дом, в котором он вырос. В окнах горит свет. Видно, новым хозяевам здесь понравилось. Но ему надо идти дальше, следуя своей цели. Но, собственно говоря, куда? Опять куда-нибудь в центр города? Странно! А куда именно он хотел пойти? Может быть, в трактир «К кровопускателю», где Эхо иногда лакомился отходами, найденными в мусорных контейнерах? Нет, дальше, дальше! По улице, где находилась больница «Желчный камень», из окон которой постоянно доносились душераздирающие крики. Нет, здесь он не хотел оставаться, быстро вперед, вверх по Дантистскому переулку с гигантскими зубами и щипцами над дверями, которые рекламировали многострадальное ремесло местных жителей. Но и здесь Эхо не хотел задерживаться. Быстро мимо эфирной фабрики, где всегда стоял такой дурманящий запах. Он почувствовал, что у него кружится голова. Дальше через огороды натуропатов с лечебными травами, источающими значительно более приятные ароматы. А вот и она – длинная извилистая дорога к замку Айспина, дорога мастера ужасок. Эхо не мог дождаться, когда он окажется в замке, и бежал так быстро, как только мог.

Наконец-то он дома! Айспин стоял у входа с фонарем в руке.

– Я ждал тебя, – сказал он, когда Эхо проскользнул мимо него в дверь.

Только оказавшись внутри, царапка остановился и удивленно осмотрелся вокруг.

– Что я делаю здесь? – спросил Эхо, как будто очнувшись ото сна.

– Ты выполняешь условия нашего договора, – ответил Айспин и потушил фонарь.

– Я знаю, что ты сегодня уже самостоятельно поел на крыше, – сказал Айспин Эхо, который, согнувшись, плелся за ним по коридору. – Поэтому, если ты не возражаешь, ужин мы исключим. Но перед тем как ты пойдешь спать, я хочу тебе кое-что показать.

Эхо, который все еще находился в одурманенном состоянии, ничего не ответил. Он ломал себе голову над тем, что произошло. Он сделал что-то вопреки своей собственной воле, это приводило его в ярость и пугало одновременно. Ему казалось, что он на какое-то время потерял рассудок.

– Для этого нам придется пойти в подвал! – скомандовал Айспин и распахнул дверь на лестницу, ведущую вниз. – Я думаю, что в этой части замка ты еще не был, да?

Нет, Эхо здесь еще действительно никогда не был. По собственной инициативе и в одиночку он бы никогда не стал спускаться по этой широкой и старой лестнице навстречу холоду и мраку. Ему казалось, что в подвал обычно спускаются, как правило, с тем, кого намереваются убить сзади совковой лопатой для угля или утопить в бочке с солеными огурцами. А может быть, заживо замуровать в стене. Возможно, Айспин сейчас так чрезмерно любезен именно потому, что потом собирается жестоко наказать его за попытку бегства?

Когда они спустились вниз, мастер ужасок взял лампу и постучал ногтем пальца по стеклу, и внутри нее поднялся рой крошечных блуждающих огоньков, которые, беспорядочно кружась, создавали многокрасочный неестественный свет, отчего неприятные ощущения Эхо еще больше усилились. Они шли через пустые холодные своды, полные всяких насекомых-вредителей. Черные жуки с крепкими лапами разбежались в темноту, издавая недовольные звуки на своем щелкающем языке, когда Айспин неожиданно появился со своим призрачным фонарем. Пауки свешивались с потолка и сонно брели по неровному каменному полу. Уховертки размером с веретенницу забивались в трещины стен, производя своими телами хлесткие движения. Над ними скрипели старые стены, как будто за сотни лет они устали держать свой собственный вес.

– Куда же мы идем, мастер? – спросил Эхо тревожно.

– Сначала я хочу показать тебе жировой подвал, – ответил Айспин. – То самое место, где будет храниться твой жир, пока я не займусь его обработкой.

У Эхо возникло ощущение, будто он идет по своей собственной могиле. Одна мысль о том, что жизнь его закончится здесь, внизу, была невыносима. Бесчувственность Айспина лишила его дара речи.

– Ну вот мы и пришли, – сказал Айспин. Он остановился перед высокой каменной аркой с тяжелой железной дверью, которая была заперта на семь замков. Он поставил лампу и стал открывать задвижки.

– Ты можешь из-за этих замков считать меня чрезмерно осторожным, но для меня это помещение скрывает все самое ценное, что у меня было в жизни. Это, например, акустический элементный замок, – сказал Айспин, указывая на самую верхнюю задвижку. – По своему принципу он напоминает античный заклинательный замок, но реагирует только на название определенных элементов в соответствующей последовательности. Таким образом, это феноменальная защита, которая не позволит произвести взлом даже тому, кто знает формулу. Смотри!

– Висмут, ниоб, антимон! – воскликнул он, и замок открылся. Потом он опять закрыл его и приказал Эхо повторить.

– Вермут, ноби, монтина! – крикнул Эхо, хотя он точно помнил нужные слова: висмут, ниоб, антимон.

– Попробуй еще раз, – сказал Айспин.