– Без ключей, – хмыкнул верзила. – Взглядом, что ли, хотел ее завести?

– Я… я забыл их дома случайно.

– Случайно ничего не бывает, – авторитетно заявил Ваня.

– Ну, нарочно. Соврал, что забыл.

– Это дело, – кивнул Ситников. – Потом ты поджег тряпки в углу гаража.

– Когда я туда вошел, мне показалось, что пахнет дымом, – кивнул Иван Петрович.

– Вы с ума сошли? – затравленно стал озираться Телятин. – Я этого не делал.

– А когда я туда вошел, дым и вовсе повалил, – продолжал верзила. – Тлело, тлело, а потом полыхнуло. Кажись, банка с суриком рванула. А он в это время хлопнул любовницу. И теперь пытается бабки нам всучить. Может, найдется кто-нибудь, кто за меня отсидит? Ищи дурака!

– Все равно ведь Николай мертв, – заныл Телятин. – Один труп или два, какая разница?

– А ты, как и раньше, будешь жить барином, – покачал головой Ситников. – Не пойдет. Никто за тебя в тюрьму не сядет.

– Вот так-то, Аркаша, – зло сказала жена.

– И не надо никому садиться, – замахал пухлыми руками Телятин. – Я ж пошутил! Придумаем что-нибудь. Я знаю: с полицией всегда можно договориться!

– Ваш выход, юноша, – с усмешкой посмотрел на Ваню Иван Петрович. – Откровенность за откровенность.

Правдивый рассказ Вани

– Я действительно из полиции, – зарделся парень. – То есть я стажер. Очень хочу там работать, но вакантных мест нет. Вот я и согласился подождать. Мне и звание еще не присвоили, и в должность я не вошел. Понимаю, надо что-то делать, но что? Я взятки давать не умею, – Ваня зарделся.

– Это какие же нынче взятки нужно давать, чтобы попасть на работу в полицию? – сочувственно покачала головой Ульяна Федоровна, которая в Ваню все еще была влюблена. И ждала правдивого рассказа. Подумаешь, стажер? Почему Тристан не может быть студентом юрфака?

– Сегодня Рождество, – смущенно сказал юноша. – А в праздники никто работать не хочет. К тому же погода плохая. Холодно, метель. Если бы был труп, они бы сами поехали. А тут – явный случай шизофрении.

– Я нормальная! – вспыхнула Ульяна Федоровна.

– Помолчи, – поморщился Телятин. – Дай парню договорить.

– С другой стороны, сигнал поступил – надо проверить. А вдруг важная персона? Или блатной? Заявится к какому-нибудь генералу по знакомству, накатает жалобу. А им сейчас только повод дай – сразу чистка рядов. Вот в полиции и сказали: парень, это твой шанс. Разъяснишь дамочке, и мы тебя возьмем. Дадим отдельный кабинет, оклад нормальный положим. Может, и обманули. Меня все обманывают, – с тоской сказал Ваня.

– Выходит, если я с домашнего телефона наберу 02, они подтвердят твою личность? – нахмурилась Ульяна Федоровна.

– Смотря кто дежурит, – уныло пролепетал Ваня. – Если Палыч уже сменился, другие могут и не знать. А у него жена в больнице. Он к ней хотел поехать. Забрать ее до утра. Рождество они хотели вместе встретить. А остальные мужики по настоящим вызовам поехали. В праздники пьют много, поэтому работы у нас хоть отбавляй. А еще пожары. Трупы там иногда находят.

– Складно врешь! – покачал головой Телятин. – Откуда у тебя пистолет?

– Я ж сказал: мужики дали. Удостоверение-то мне не положено, а уж этого добра… Конфискованный он.

– И ты спокойно разгуливаешь по улицам со стволом, который наверняка в каком-нибудь криминале засветился? – удивленно спросил верзила. – Да ты и в самом деле недотепа! Впрочем, дуракам везет.

– Парень просто не хочет признаваться, что закрутил роман с этой дамой, – Иван Петрович кивнул на зардевшуюся хозяйку.

– Да я ее впервые вижу! – возмутился Ваня.

– Она этого и не отрицает. Но ведь ты ей писал. Вернее, не ей. Эффектной блондинке с пышной грудью.

– Да не писал я никому! То есть… не ей… – Ваня смутился.

– Конечно, не ей, – подхватил Телятин. – Да ладно тебе стесняться. Обошлось же? Она тебя от данного слова освобождает. Как, Лика? Вернешь мальчику клятвы и обручальное колечко? – подмигнул он. – Ведь это был обман. Интересно почитать твои слезливые письма.

– Замолчи! – вспыхнула Телятина.

– Я не Тристан! – со слезами в голосе выкрикнул Ваня. – Я из полиции! Хорошо… Раз вы мне не верите, я расскажу вам такое… В общем, правду.

– Внимательно слушаем, – серьезно сказал Иван Петрович.

– Я и в самом деле хотел ее убить. Блондинку эту. Потому что она оскорбила мою мать. А маму я люблю больше всех на свете.

– Не считая моей жены, – не удержавшись, съязвил Телятин. – То есть Кристины, которой она себя вообразила.

– Замолчи! – Ульяна Федоровна готова была его убить.

– Перестаньте вы лаяться, – миролюбиво сказал Иван Петрович. – Малыш хочет поведать нам, за что хотел убить Кристину настоящую.

– Я не малыш! – вспыхнул Ваня. – Я, между прочим, человек!

– Кто ж спорит, – пожал плечами верзила. – По-человечески мы все тебя понимаем.

– Нет, вы не понимаете! Мама у нас в семье кормилица. Сестра не слишком удачно вышла замуж. Муж ее пьет. И денег почти не приносит. А у них недавно ребенок родился. Я еще учусь. Пытаюсь подрабатывать, но молодежи сейчас трудно. Только курьером можно устроиться или рекламные проспекты раздавать. Работы совсем нет, – уныло сказал Ваня. – И в полицию меня взяли только стажером. Платят копейки. Все лишь на маме и держится.

Ульяна Федоровна кивнула. Это полностью соответствовало ее представлениям о жизни Тристана.

– Мама с отличием закончила сначала музыкальное училище, а потом Гнесинский институт. Дирижерско-хоровое отделение. В свое время поездила по миру. Еще при той власти, при советской. У них был замечательный хор, она пела в альтах, – важно сказал Ваня. – Говорит, что это были лучшие времена в ее жизни. Тогда она и с папой познакомилась.

– С военным летчиком, – опять съязвил Телятин.

– Да, он был летчик! Мама сказала, что он погиб во время тренировочного полета. Но теперь я подозреваю, что она меня обманула. Нам с сестрой говорила, что дает частные уроки детям из обеспеченных семей. Преподает им сольфеджио и музыкальную литературу. А тут Кристина стала вдруг хвастаться своей кухаркой. У мамы редкое имя: Гликерья. Да еще и отчество Ильинична. И готовит она – пальчики оближешь! Таких совпадений просто не бывает. Я вдруг понял, что мама мне врала. Она вовсе не сольфеджио преподает. Она просто кухарка. Ходит по домам, готовит, моет посуду.

– Как можно быть таким наивным! – не удержалась Ульяна Федоровна. – В наше-то время!

– А сама? – подколол ее Телятин. – Ты же тоже его использовала. Не будь он таким наивным, тебе не удалось бы уговорить его убить меня.

– Да сколько можно твердить, что я не Тристан! – отчаянно закричал Ваня. – И я не мужа хотел убить! Эту ужасную женщину! Она оскорбила мою мать! Называла ее бомжихой! А мама хорошая. И очень красивая, – тихо добавил он.