Дорога обрывалась у понтона, стоявшего у восточного берега великой реки. К нему был пришвартован сине-белый паром, на который заезжали автомобили. После сооружения ниже по течению большого моста паром «Дорена» перевозил совсем немного народу. Его владелец, жизнерадостный паромщик, влюбленный в свое ремесло, стал жестами показывать Милли, как лучше заехать на палубу, где было свободно и не требовалось больших ухищрений, чтобы найти себе местечко.

– Глазам своим не верю! – воскликнула Агата. – Мы переправлялись здесь больше тридцати лет назад, и с тех пор ничего не изменилось. Разница только в том, что тогда нужно было выстоять двухчасовую очередь, чтобы попасть на паром.

Паромщик напомнил Милли о необходимости поставить машину на ручной тормоз и заглушить двигатель. Потом он опустил шлагбаум, отдал швартовы и занял место за штурвалом.

Паром завибрировал и заскользил поперек реки, среди разнообразного мусора, покрывавшего ее муаровую воду.

Агата вышла из машины и открыла багажник. Она долго разглядывала его содержимое, потом захлопнула крышку и оперлась об ограждение. Милли подошла к ней. Агата не отрывала взгляда от реки. По ее отсутствующему виду было понятно, что перед ее мысленным взором проплывают картины прошлого.

– Мы стояли именно здесь – Брэд, Рауль, Люси, моя сестра и я. – Агата вздохнула. – Господи, как бы мне хотелось вернуться в прошлое!

– Что стало с вашей сестрой?

– Она умерла, кажется, я тебе уже говорила.

– Мне очень жаль…

– К тому времени, когда мы расстались, мы перестали ладить.

– Но у вас такой грустный вид…

– Это не грусть, а волнение. Дело в Рауле. В багажнике громыхало не запасное колесо, а гитара, на которой я вчера играла: он сунул ее тебе в багажник. Догадывался, видать, что я ни за что не приму такого подарка! Этот «Гибсон» – большая ценность, он был ему очень дорог. Получив его в подарок от Спрингстина, он был так счастлив, что даже рассказал об этом в своем письме мне в тюрьму.

Пришла очередь Милли уставиться на реку и задуматься.

– Раз он вам ее подарил, – выдавила она в конце концов, – значит, захотел подарить.

– Все, чем мы занимались в молодости, эти годы борьбы, бегства, жизни в подполье, – все было ради другого счастья, ради счастья, понимаемого иначе… Как-то так получилось, что я прошла мимо самого важного. Если бы я увлеклась Раулем, моя жизнь сложилась бы гораздо лучше.

– Еще несколько дней назад вы томились за решеткой. А теперь? Полюбуйтесь этим пейзажем! Мы пересекаем Миссисипи, и у вас впереди достаточно времени на другое счастье, как бы вы его ни понимали.

Агата, немного поколебавшись, обняла Милли за плечи.

– Твоя мать гордилась бы тобой! Что, увы, не отменяет моего прежнего вердикта: характер у тебя хуже некуда!

Воздух вспорол пронзительный гудок парома, уже причаливавшего к затянутому туманом западному берегу. Агата и Милли сели в «олдсмобиль», паром ткнулся в причал.

* * *

Рауль разделся и повалился на кровать. Нечасто ему приходилось вставать ни свет ни заря, прерывая сладкий сон. Подушка сохранила аромат Агатиных духов и их хмельной ночи. Он прижал подушку к груди, закрыл глаза и сразу захрапел.

Звон колокольчика на улице заставил его приподнять веко, время на будильнике – застонать. Бездельник Хосе приползал на работу к трем часам дня, и машину со спиртными напитками для бара разгружали всегда под его чутким руководством.

Рауль натянул брюки и рубашку, крадучись перешел в гостиную и бесшумно открыл люк в полу, через который можно было наблюдать за происходящим в зале. Он проследил взглядом за мужчиной, протиснувшимся между столиками и подошедшим к сцене. Схватив бейсбольную биту, он спустился по лестнице, ведшей за кулисы.

Там он спрятался за занавесом и стал ждать. Когда незнакомец поравнялся с ним, он отступил назад и ударил его битой по пояснице. Тот рухнул как подкошенный.

Придя в чувство, Том обнаружил, что сидит на стуле, связанный по рукам и ногам.

Поясницу ломило так, что впору было заплакать.

– Вам повезло: я не люблю огнестрельное оружие. Иначе вы бы отправились на тот свет, – начал разговор Рауль.

– Нападение на федерального агента не сойдет вам с рук.

– Как же, как же, вы такой же федеральный агент, как моя тетушка – брандмейстер, – отмахнулся Рауль.

– Чтобы полюбоваться жетоном на моем ремне, вам всего-то и нужно, что приподнять край моей куртки.

– Откуда я знаю, что у вас на уме? С чего мне вам верить?

– Вы сами меня связали. Я для вас не опасен.

– И правда, не опасен. Посидите-ка тут, а я пойду досыпать. На сон грядущий подумаю о вашей участи.

– Я федеральный маршал, лучше вам не делать ничего такого, о чем потом пришлось бы пожалеть. Нападение на меня и так дорого вам обойдется.

– То, что вы маршал, еще надо доказать, – ответил Рауль беспечным тоном. – Знаю, мне только и нужно, что заглянуть вам под куртку, но как-то не хочется… Вы вломились ко мне, не назвав себя и не предъявив документов. Согласитесь, это не слишком законно.

– Дверь была открыта, черт возьми!

– То, что дверь не на засове, еще не повод врываться к честным людям. Как насчет нарушения неприкосновенности частной собственности? Или в школе маршалов этому не учат? Только не вздумайте морочить мне голову: вы не постучались. Вы собирались все здесь перерыть. Кража со взломом – на сколько это потянет? Надо будет позвонить моему адвокату, он уточнит. Что-то мне подсказывает, что без адвоката мне не обойтись. Сейчас найду в справочнике, к кому мне обратиться. Или вы можете кого-нибудь порекомендовать?

Том бросил негодующий взгляд на Рауля, чье веселье было совершенно неуместным.

– Не желаете водички? Не хотелось бы показаться грубияном.

– Я выполняю задание! – гаркнул Том, потеряв терпение. – Препятствование действиям представителя закона, наказание – два года лишения свободы, можете мне поверить.

– Какое еще задание? – спросил Рауль, присаживаясь на табурет рядом со своим пленником.

– Что вы лезете на рожон?

– Такой уж уродился. Кстати, я хотел задать тебе тот же самый вопрос. Ко мне в клуб пожаловал не простой маршал, а старый знакомый! Думаешь, морщины и короткая стрижка изменили тебя до неузнаваемости?

– Тогда прекрати дурить, Рауль. Развяжи меня, нам надо поговорить.

– Поговорить я согласен, но предпочитаю, чтобы ты оставался связанным. Я действительно должен еще пару часиков вздремнуть, иначе я не человек. После этого, если будешь умницей, я напою тебя кофе и буду готов с тобой поболтать.

Рауль встал и побрел к лестнице. На нижней ступеньке он оглянулся на своего пленника.