– Да уж, в те дни в гробу мы видали всякие портновские ухищрения, – подтвердила Полли.

– Ну, вряд ли ты тогда заглядывала в какие-то там гробы, – вставил Джек.

– Конечно, не заглядывала. Откуда же было взяться гробам, когда мы оттягивались на природе?

Джек совершенно не ожидал, что чувства нахлынут на него с такой силой и что его эмоции окажутся настолько схожими с теми, что были прежде.

– Ты была такой красивой, Полли, – тихо сказал Джек. – Такой дикой, неприрученной. Я помню тебя так, словно все это произошло мгновение тому назад. Ты была похожа на… – Джек подыскивал нужное слово. Он никогда не был силен в цветистой прозе, но тем не менее продолжал: – Как какой-нибудь ярко расцвеченный лесной зверек, бегущий вдоль дороги, с длинными ногами, с солнцем в волосах…

– И орущий на тебя из-за забора, чтобы ты пропал пропадом и исчез с лица земли!

Это была правда. К ее стыду (и к полному замешательству Мэдж), Полли слишком часто игнорировала неагрессивные принципы борьбы в лагере мира и выкрикивала солдатам совсем не мирные лозунги.

– Мы вас любим! Мы хотим вас понять! – кричала Мэдж.

– Чтоб вас всех черт передрал! Катитесь к чертовой матери! – добавляла Полли.

А вечером у костра женщины долго обсуждали, как важно выступать согласованно и не подавать противоречивых сигналов.

– Ты была совершенна, Полли, – полузакрыв глаза, сказал Джек. – Как видение. Я помню тот момент, когда впервые разглядел тебя ясно. Этот момент запечатлелся в моей памяти как своего рода идиллия… как живопись импрессионистов…

– Джек, я тогда одевалась в пластиковые мешки из мусорных ящиков.

– Ну что ж, я вижу, ты до сих пор любишь пластик.

Полли вспомнила, что одета в пластиковый дождевик, и не без усилия вернулась из прошлого к реальности.

– Боюсь, что у меня нет халата.

В прежние времена Полли не сомневалась бы ни минуты, принимать ей гостей в ночной сорочке и пластиковом дождевике или нет, но времена изменились.

– Я не склонна принимать гостей в таком виде. Сядь, пожалуйста, Джек. Я бы попросила тебя перейти в холл, но у меня его нет.

– Ну да, конечно, ты никогда не заботилась о том, чтобы иметь крышу над головой.

– Ну и что из этого вышло? Я все равно больше не сплю под открытым небом.

Сейчас Полли испытывала замешательство по поводу всего. По поводу своей одежды, своей маленькой квартирки, своей мебели. Почему он не предупредил ее о своем визите? Тогда она бы успела подготовиться. Много времени у нее это бы не заняло. Она бы просто переехала в другой дом, купила бы себе несколько божественно прекрасных, эффектных вещей. Поднялась бы сразу на десять или пятнадцать ступеней карьерной лестницы, занялась бы своим целлюлитом, который уже начал проступать на ее бедрах.

Вместо этого Джек увидел ее жизнь без всяких прикрас.

– Я вижу, ты все еще отвергаешь капиталистический материализм.

Джек никогда не относился к числу особо тактичных людей.

– Нет. Сегодня капиталистический материализм отвергает меня, – ответила Полли. – Платит мне той же монетой за те годы, что я его поносила. Сядь, пожалуйста. Не бойся, не схватишь никакой заразы.

Джек огляделся и понял, что выбор у него в этом смысле не очень велик: в комнате стояли два кресла, оба, разумеется, полностью заваленные всяким барахлом. Теория Полли заключалась в том, что когда человек живет в однокомнатной квартире, то все в ней может быть использовано в качестве гардероба. Стулья, столы, цветочные горшки, кастрюли – везде можно хранить вещи. По мнению Полли, вся ее квартирка, по существу, представляла собой один большой гардероб, и она сама в нем играла роль одной из вещей. Джек никогда не мог жить таким образом. Будучи человеком военным, большая часть жизни которого проходила в полной готовности в одну минуту собрать чемодан и двинуться куда прикажут, он понимал, что ключом к комфорту является организация.

Одно из кресел с точки зрения его прямого назначения представляло собой неразрешимую проблему. Джек прекрасно видел, что даже речи не может быть о том, чтобы сдвинуть с места всю ту гору вещей, которая была на нем навалена. Там валялись свитера, книги, газеты, журналы, поломанная русская кукла, мягкие игрушки, гитара, старая пишущая машинка, видеокассеты, радиоприемник, велосипедный насос вместе со шлангом, кофейные кружки и свернутая в трубочку тростниковая циновка. Кроме того, туда была втиснута соломенная хозяйственная южноамериканская сумка, в которой лежали три банки вареных бобов и пакет с лечебными, способствующими пищеварению шоколадными плитками. Полли более или менее успешно справлялась с распихиванием по разным местам бакалейных товаров, но только более или менее. Вернувшись из магазина, она, как правило, сразу же принималась за скоропортящиеся продукты вроде молока или замороженного горошка, а сухие и консервированные продукты норовила запихнуть в хозяйственную сумку. В конце концов, почему эту самую соломенную хозяйственную южноамериканскую сумку нельзя было считать просто соломенным буфетом, имеющим форму сумки?

На верхушке всей этой горы возвышалось нечто странное, голубое, пластиковое, имеющее форму подноса, что Джек немедленно выделил из тысячи наваленных воскресных цветных приложений. Это был тренажер, средство для укрепления мышц брюшной полости. Полли заказала его в магазине два года назад. И, разумеется, никогда не использовала. Его никогда не прочитанная инструкция давно была потеряна. Из года в год эта вещь постоянно дрейфовала по дому Полли, чтобы на каждом новом месте снова оказаться нетронутой и забытой. К данному моменту она уже больше месяца валялась возле хозяйственной сумки и уже, очевидно, подумывала о том, чтобы переехать на новое место. Например, в ящик для чистого белья, где всегда было полно свободного места. Значение тренажера в жизни Полли не ограничивалось одним собиранием пыли, но также заключалось в том, чтобы пробуждать у нее угрызения совести. Конечно, не настолько сильные, чтобы заставить ее вместе с ним лечь на пол и медленно поднимать верхнюю часть туловища с помощью одних только брюшных мышц (причем колени при этом должны быть подняты, а ступни ног прочно стоять на полу).

У Джека не было ни малейшей возможности сесть в это кресло, которое больше смахивало на волшебный мешок доктора Ху. Между его ручками помещалось гораздо больше барахла, чем по логике вещей или физически могло там поместиться. Джек подумал, что если он освободит это кресло и вывалит все, что лежит на нем, на пол, то им с Полли придется выйти за дверь.

На другом кресле лежал большой пластиковый мешок с удобрением. Джек нашел этот предмет слегка неожиданным.

– Это что, Полли? Удобрение?

– А что такого? У меня на окне стоит ящик для цветов.

Так как мешок с удобрением гораздо легче было убрать, чем горы барахла с другого кресла, то Джек решил просто поставить мешок на пол. Задача была не из легких. Потому что это был именно мешок, а не какой-нибудь там пакет.