Я дико разозлилась, но Алихан опередил меня, раскричавшись настолько, что в итоге мне пришлось успокаивать его и заверять, что мне совсем не сложно приготовить обед.

Порой мне казалось, что, если бы не правило, запрещающее мужчинам вмешиваться в женские дела, мой муж просто бы послал свою мать с ее матриархальными замашками. 

– Поедем в «Аквариум», – склоняясь надо мной и целуя в ушко, прошептал Алихан. 

– И выслушивать весь вечер претензии? – поддразнила я, запуская пальчики в его отросшую шевелюру. – Тебе пора подстричься, – заметила я.

– Вот и отлично, заглянем по пути домой в «Барбершоп». 

– И что ты будешь там пить? – хмыкнула я. – Яблочный сок?

– Не язви, – куснул он меня за шею.

– А ты не кусайся! Что за ужасная привычка! – возмутилась я, отпихивая его. – И я серьезно. Зачем открывать «Барбершоп» в городе, где алкоголь – под внегласным запретом? 

– Затем, что это звучит круче, чем простая парикмахерская. И, потом, выпить кофе во время стрижки тоже неплохо.

Закатив глаза, я сохранила договор и выключила компьютер. Хорошо, что у нас были раздельные кабинеты, иначе бы я просто убила этого доставучего гада.

– Идем, только, если твоя мать в очередной раз на меня наедет…

– Клянусь защищать тебя всем телом.

– Ну, если всем телом… – завороженно прошептала я, глядя на приближающиеся ко мне губы.

Ах, какие это были губы! Губительные и сладкие, дарящее такое наслаждение, о существовании которого я даже предполагать не могла.

– Как вкусно! – простонала я, отправляя в рот очередной кусок семги с рисом в сливочном соусе. 

– Серьезно? Как эта пресная еда может быть вкусной? – с сомнением протянул Алихан, наполовину разделавшийся со своим стейком.

– И вовсе она не пресная. После той тяжелой еды, что готовят дома, мой желудок просто в восторге, – прикрыв глаза, простонала я. – На вот, попробуй, – наколов на вилку рыбу и макнув ее в нежнейший соус, поднесла я еду к его губам. 

Еще одна странность – мы всегда делимся едой. И мне уже не кажется противным есть одной вилкой или ложкой.

Обхватив вилку своими непозволительно соблазнительными для мужчины губами, муж принял мое угощение и, проглотив, вынес вердикт.

– Пресно, – хмыкнул гад, на что я лишь закатила глаза.

– Вот и ешь свое мясо, – фыркнула я. – И закажи мне десерт. 

– Поделишься со мной? – взяв смартфон в руки, спросил Алихан.

– Да, хоть ты и не заслужил. Хочу фисташковый торт-мороженое. И ягодный чай. Тот, что мы пили в прошлый раз.

Отправив заказ администратору, муж вновь вернулся к своему блюду, которое прикончил в два счета, пока я осилила лишь половину, оставив место для десерта.

– Может, ты отвезешь меня домой и потом поедешь в этот свой «Барбершоп»? – спросила я, когда нам снова принесли еду. – В спортзал поедешь?

– Поеду, хотя нет никакого желания, – когда я автоматически наколола торт на вилку и протянула ему, вздохнул Алихан.

– Так не езди. Поедем домой и завалимся перед телевизором. А стрижку можно сделать завтра, – предложила я, чувствуя себя слишком расслабленной для того, чтобы что-то делать.

– Звучит слишком соблазнительно, чтобы отказаться, но я уже пропустил одну тренировку на этой неделе, – судя по виду, мечтая послать все к черту, возразил Алихан.

– Бедный. На что только не пойдешь ради восьми кубиков, – поддразнила я.

– Я думал, ты любишь мои кубики, – протянул муж, кладя руку на мой живот.

– Вот я знала, что ты не просто так пересел. Даже не думай об этом! – пресекла я его попытку соблазнения. – У меня и так все болит после того, что ты сделал днем…

– А мне показалось, тебе понравилось на моем столе, – прошептал Алихан, даже не думая отстраняться.

Вот ведь гад! Да и я хороша: всякий раз поддаюсь на его приставания, тая, как лед на солнце. 

– Значит, в зал тебе идти в лень, а приставать ко мне – нет? – пытаясь не думать о том, как стонала под ним сегодня в офисе, спросила я.

– Я буду приставать к тебе, даже когда состарюсь и у меня, скорее всего, уже ничего не будет работать, – хмыкнул он, залезая рукой под мою рубашку. 

– Фи, как противно! – скривилась я. – Только тебе могло прийти такое в голову! 

– Правда жизни, малыш. Хотя ты права. Думать о том, что будет в семьдесят, совсем не хочется, – принимая от меня последний кусочек десерта, скривился Алихан. – Но в одном я уверен на сто процентов: даже старушкой ты будешь заводить меня, как никто другой.

Позже, лежа одна перед телевизором, пока муженек все же отправился на стрижку и в спортзал, я прокручивала в голове этот нелепый разговор и вдруг с удивлением поняла, что Алихан думал о нашей совместной старости. Он планировал нашу жизнь, пока я отсчитывала оставшиеся месяцы до окончания нашего брака. Я собиралась бросить его и уж точно, в отличие от него, не собиралась совместно встречать старость. Не собиралась же? 

– Дай мне хотя бы пару дней! – возмущаюсь я по пути в аэропорт. 

Мы активно обсуждаем то, чем займемся по прилету в Москву, и Алихан, как всегда, в своем репертуаре.

– Зачем тебе там ночевать?! Мы же едем на пару месяцев, если не больше! – не думал отступать этот упрямец. – Сходи в гости и приезжай ночевать ко мне. Успеешь еще повидаться с ними.

Вот ведь гад приставучий!

– Ну что ты как маленький! – решив пойти другим путем, сменила я тактику. – Как-то же ты спал без меня! А если дело в сексе…

– Не пытайся меня переиграть! Никакой ночевки, и точка! Закрыли тему. 

Оставшийся пусть я провела в молчании, как и время посадки. Лишь односложно отвечала на его вопросы, давая понять, что обижена его непримиримостью. Ишь, чего удумал! Не пускать меня к моей же семье! 

– Ну чего ты? – вздохнул Алихан, когда мы, заняв свои места в салоне самолета, ожидали взлета. 

– Ничего, – буркнула я. 

– Обиделась, что ли? – он попытался взять за руку, но я тут же ее отдернула. 

– Нет, конечно. На что мне обижаться? Диктатор! – запыхтела я, отвернувшись и уставившись в иллюминатор. 

Гад лишь хрипло рассмеялся, явно позабавленный моей вспышкой. 

– Вот как я объясню папе то, что даже не останусь на ночь?! – не выдержав, повернулась я  обратно. 

– Ты сейчас похожа на маленького злобного хомяка, – рассмеялся гад, потешаясь надо мной. – Ладно, я отпущу тебя не на два дня, а на целых три, если ты сделаешь то, в чем мне отказала, – подвигал он с намеком бровями, заставив меня вспыхнуть. 

– А больше ты ничего не хочешь?! – с холодным спокойствием, которого не чувствовала, спросила я.