Если идея Мультивселенной верна, и где-то в ней существует такая версия человеческой цивилизации, я предсказываю, что им удалось как минимум получить фотографии Оумуамуа, а может быть, даже доставить его на Землю для тщательного изучения. Возможно, эти люди не были даже особо удивлены своей находкой, поскольку на их Земле «Инициатива Прорыв» была запущена на десятилетия раньше, вследствие чего у них уже появилась информация, отправленная световыми парусами с лазерной накачкой во время полета мимо их версии Проксимы Центавра. Они наверняка уже ищут решение, которое обеспечит продолжение жизни после неизбежной смерти нашего Солнца. И мне почему-то кажется, что на их пляжах меньше мусора.

Я уверен, однако, что есть одна сходная черта между той Землей и нашей. Готов спорить, что их историки выделяют особое поколение – то, что в 1940-е годы привело все это в движение, – как свое величайшее.

Увы, но мы живем на этой Земле, и на нас возложена коллективная задача сохранения нашей цивилизации. Среди всех мысленных экспериментов, которые предлагают нам теоретики Мультивселенной, наиболее полезным, по моему мнению, является следующий: что нам делать, как жителям той Вселенной, которая находится прямо перед нашими глазами?

Когда я пишу эти строки, мне видно то старое дерево, стоящее перед окном моей гостиной. Способна ли наша цивилизация поддержать и вылечить сломанный росток, дав ему шанс жить и расти? Или же мы – та цивилизация, которая либо оставит его без помощи, либо просто отрежет, навсегда потеряв эту ветвь возможностей?

Какой бы выбор мы ни сделали, мы играем жизнями детей наших детей. Если единственным объяснением, которое мы осмелимся предложить для объяснения экзотических свойств Оумуамуа, будет привычная, но статистически маловероятная «гипотеза естественного происхождения», если мы не сумеем, как Шерлок Холмс, принять для имеющихся свидетельств простейшее из оставшихся объяснений – мы можем совершить ошибку большую, нежели простая задержка прогресса цивилизации. Мы можем шагнуть в бездну, как одна из, возможно, многих цивилизаций, даже не дожившая до уровня развития, позволяющего оставить после себя открытки в виде космических буйков по всей Вселенной.

Если мы согласимся с тем, что цивилизации появляются и исчезают, возможно неодновременно, на протяжении долгой истории Вселенной, – это покажется мрачным предупреждением для нас самих.

Это также может быть возможностью.

Как исследователи и как вид жизни, мы могли бы нацелить нашу детективную работу на поиск артефактов исчезнувших цивилизаций. Обнаружение даже косвенных свидетельств могло бы преподать нам важный урок, заключающийся в том, что, если хотим избежать подобной участи, мы должны быть сплоченными.

Как я уже говорил здесь, эта мысль может оказаться глубоким посланием Оумуамуа, прибывшим к нам как старинная бутылка с письмом из-за дальних морей, посланием, которое мы упорно отказываемся прочитать. Я полагаю, что полное понимание этого потребует от нас перестать думать об астрономии просто как о наблюдении за разными небесными телами в космосе и начать рассматривать ее как исследовательское и междисциплинарное направление.

Мы очень нуждаемся в новой ветви астрономии, которую я называю космической археологией. Подобно земным археологам, устраивающим раскопки, чтобы узнать, как было устроено, скажем, общество у майя, астрономы должны начать поиск технологических цивилизаций, устроив раскопки в космосе.

Заманчиво даже просто представить, что могут найти эти астроархеологи, но это не самая веская причина относиться к подобному исследованию со всей серьезностью. Оно вполне может принести такие открытия, которые выведут нас к новым путям в науке и культуре – и, возможно, позволят нам создать цивилизацию того редкого типа, который способен преодолеть великий фильтр.

* * *

Вспомним, что одним из слабых мест уравнения Дрейка – формулы, созданной, чтобы ввести дискуссию о разумной внеземной жизни в какое-то общее русло, – была его близорукая сосредоточенность исключительно на коммуникационных сигналах, являющихся лишь одним из типов отпечатков, которые могут оставлять за собой иные цивилизации. Фрэнк Дрейк определил первую переменную своего уравнения, N, как количество видов в нашей галактике, обладающих технологиями межзвездной связи, а последняя переменная, L, описывает продолжительность времени, в течение которого эти виды способны передавать обнаруживаемые сигналы. Короче говоря, его уравнение ограничено квадратными скобками гипотезы, гласящей, что предпринимаемые внеземными цивилизациями усилия по установлению коммуникации являются единственной возможностью для их обнаружения.

Однако существует множество возможностей для инопланетных цивилизаций непреднамеренно обнаружить свое существование, и по мере того как мы открываем новые технологии, количество новых дорог, на которых мы можем искать их следы, увеличивается. Как же нам тогда пересмотреть карту нашего поиска? Или, говоря другими словами: что мы должны искать? И где мы должны искать?

Как мне кажется, на первый вопрос ответить достаточно легко. Мы знаем, что все формы жизни можно идентифицировать по их следам, называемым биосигнатурами, – таким, к примеру, как цветение водорослей и загрязнение атмосферы, – тем изменениям, которые живые существа вносят в свою среду обитания. Таким образом, помимо поисков признаков технологически развитой инопланетной жизни мы можем попробовать обнаружить свидетельства менее развитых инопланетян, к примеру, микроорганизмов – живых или давно вымерших.

Итак, первый вопрос тянет за собой еще один, более конкретный: какую жизнь мы должны искать, высокоразвитую или примитивную? В статье, написанной мной в соавторстве с моей аспиранткой Манасви Лингам, мы оценивали вероятность обнаружения примитивной жизни в сравнении с вероятностью обнаружения развитой разумной внеземной жизни, при условии использования только высокотехнологичных современных телескопов (на тот момент в их числе был космический телескоп Джеймса Уэбба, преемник телескопа Хаббла). По сути, мы попытались произвести сравнительные оценки: какие усилия астроархеологов могут потребоваться в поисках биосигнатур, а какие – в поисках техносигнатур. Работа над статьей помогла мне сосредоточиться на вопросе, который был задан здесь выше: что мы должны искать?

Проект заставил нас проанализировать несколько очень неопределенных переменных, часть из них требовала точных данных. К примеру, нужно было определить, насколько реже встречается разумная жизнь по сравнению с микробной, насколько дальше в космосе могут встречаться техносигнатуры по сравнению с биосигнатурами, как долго во времени будут обнаруживаться оба типа сигнатур. На наш выбор значений для этих переменных также отбрасывали тень наши опасения по поводу великого фильтра, но мы оптимистично предположили, что срок существования того типа внеземного технологического разума, который мы искали, будет равен примерно тысячелетию.

Я уверен, что оптимизм является начальным условием для любой научной работы, но в данном случае оптимизм оказывал влияние и на наши расчеты. Во многих смыслах, чем вы пессимистичнее, тем меньше ваши шансы найти разумную жизнь. И важно не забывать, что в описанном мной выше сценарии нам нужно было приблизительно оценить не только период времени, в течение которого другой разум будет доступен для обнаружения, но и связанную с этим иную переменную: период времени, в течение которого наш разум будет иметь возможность заниматься его поисками.