Я вошел через боковую дверь, которая вела прямо в обеденный зал. Моим глазам понадобилось несколько секунд, чтобы приспособиться к полумраку, – и в баре, и в обеденном зале всегда было темнее, чем казалось необходимым, – но, осмотревшись, я не сумел найти ни Дональда, ни Рика.

– Привет, Алан. – Я обернулся и увидел промелькнувшую мимо официантку с заполненным тарелками подносом на плече.

– Привет. Как дела? – пробормотал я, не сумев припомнить ее имя; она определенно была местной, я учился с ней в старшей школе, и она работала здесь не один год. Я не был уверен, расслышала ли официантка мой ответ, так как она уже ускользнула между столиками и погрузилась в шум, так что я прошел вдоль стены к арке с двойными качающимися дверьми и вошел в бар. Он был набит под завязку. Все три бильярдных стола были заняты, вдоль одной стены люди сгрудились возле пинбольных машин, электронные звуки которых были едва слышны за песней Стиви Рей Вона, доносившейся из музыкального автомата. Экраны по обеим сторонам от стойки обычно показывали спортивные соревнования, но сейчас они были настроены на новостные каналы, однако слова было невозможно разобрать.

Пробираясь сквозь толпу, я осознал, что практически все обсуждали найденный труп.

В дальнем конце зала я отыскал Рика и Дональда, сидевших за последним столиком в ряду. Здесь, в углу, было даже темнее, заключенный в цветное стекло мигающий огонек свечи едва светил.

Я сел рядом с Дональдом, который рассеянно играл с красной коктейльной трубочкой, плававшей в его напитке. Он отвлекся лишь для того, чтобы поприветствовать меня кратким кивком. Напротив нас сидел Рик, сжимая обеими руками бутылку колы. Выражение лица у него было мрачнее обычного.

– Слышал последние новости?

– Я не видел новостей с самого утра, – ответил я. – Они нашли труп женщины, и она умерла несколько недель назад. Вот и все.

– Ее уже опознали, – произнес, не глядя на меня, Дональд.

– Двадцать четыре года, мать-одиночка из Нью-Бедфорда, – сообщил Рик. – Пропала около двух месяцев назад.

Я оглядел помещение в надежде отыскать официантку. Толпа посетителей напомнила мне о тех днях, когда нам едва исполнилось двадцать, и мы заглядывали сюда, такие полные жизни, молодые, сильные, все еще вместе, все еще совершенно убежденные в собственной несокрушимости. В нашем распоряжении все время на свете, думали мы тогда. Пили, курили и ели все, что хотелось, даже не задумываясь об этом. До этого мгновения я не осознавал, насколько мне не хватало такого вот восторженного ощущения, что я жив.

– Помните, как мы заходили сюда до того, как я женился? – спросил я.

Рик уставился на меня так, будто я заговорил на китайском, но Дональд изобразил слабую улыбку и кивнул.

– Представь себе, когда-то мы считали это место интересным.

Я привлек внимание официантки возле бара. Когда она добралась до нас, я заказал пиво, затем повернулся обратно к столу.

– Хорошие были времена. Правда же?

– Ты спрашиваешь? – Дональд уставился в остатки своего напитка. – Или только выражаешь надежду?

– Наверное, и то, и другое.

– Потянуло на воспоминания о молодости, Алан?

– Вроде того.

– Не бойся, мы еще не старые, – негромко сказал он. – Просто уже не молодые.

Рик подался вперед.

– Не хочу прерывать вашу ностальгическую прогулку в прошлое, но нам надо поговорить о серьезных делах.

– Ну так говори, – сказал я. – Это ты нас сюда позвал.

Рик окинул меня взглядом, как будто оценивая. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут появилась официантка с моим пивом и спросила у них с Дональдом, не нужно ли им чего. Дональд заказал еще один стакан водки с тоником.

– У меня все хорошо, дорогуша, спасибо, – откликнулся Рик.

Официантка задержалась, чтобы игриво ему улыбнуться, и пропала.

– Нам надо решить, что мы будем делать, – сказал Дональд.

– Делать? – Я посмотрел на него, потом на Рика. – А что мы можем сделать?

В конце концов Дональд сказал:

– Мог ли Бернард и в самом деле так поступить? Мог ли он убить эту женщину?

Моей первой мыслью было велеть ему говорить потише, но вокруг стоял такой шум, что я сам едва мог его расслышать.

– Мы не можем знать этого наверняка, но…

– Еще как можем, – сказал Рик. – Не валяй дурака.

Я вздохнул.

– Слушай, я всего лишь хочу сказать, что…

– Все никак в голове не укладывается, – прервал Дональд.

Рик щелкнул костяшками пальцев и зло глянул на Дональда.

– Донни считает, что мы должны отдать кассету копам.

– Я сказал, что нам следует об этом подумать.

– Затянет нас в эту грязь – не выберемся, – сказал я.

Дональд посмотрел на меня остекленевшими глазами.

– Мы уже в грязи по уши. – Он заглотнул остатки коктейля, как раз когда появилась официантка с новой порцией. Когда она отошла, он зажег сигарету и продолжил: – Слушайте, у нас на руках возможная улика. Нам нужно принять правильное решение, и в данном случае самым правильным, как мне кажется, будет по крайней мере подумать о том, чтобы отдать кассету властям.

– Нет, – отрезал Рик. – На фиг.

Я сделал глоток пива и провел холодной бутылкой по лбу.

– Я не уверен, что отдать кассету полиции – хорошая идея. Рик прав: учитывая, сколько вокруг этого дела шума, зачем нам привлекать к себе внимание?

– Мы-то ничего противозаконного не делали, – сказал Дональд. – Да что с вами такое? Весь район охвачен паникой. Люди думают, что в Поттерс-Коув орудует убийца, и если Бернард говорил правду, одним трупом дело не ограничится. Обнаружатся другие. У нас тут начнется такое, чего город никогда прежде не видел.

– И в конце концов все забудется. – Рик отставил бутылку колы, положил руки на стол между нами ладонями вниз и снова наклонился вперед. – Что сделано, то сделано, Донни. Эта кассета никого не вернет к жизни и ничего не докажет, а отдав ее полиции, мы добьемся только того, что наши имена появятся в газете. Я пытался донести это как можно яснее. Я сидел. И мне совсем не нужно, чтобы копы начали копаться в моей жизни. Я не хочу иметь ничего общего с этим делом, слышишь? Ничего. Я не сомневаюсь, что на записи Бернард говорил правду, что он и вправду все это натворил. Но теперь все кончено. Если бы он собирался убить кого-то еще, а мы могли этому как-то помешать – тогда другое дело. Но он мертв, с ним покончено. Больше жертв не будет.

– Ну хорошо, а если я ее отдам? Я скажу, что она досталась мне и…

– Не катит.

– Слушай, ты не можешь принимать решение за всех. Это дело касается нас всех.