Когда они сошлись, Руслан посмотрел сначала на него, а потом на фотоснимок, который он вытащил из внутреннего кармана пальто (на снимке, сделанном «Полароидом», были запечатлены трое; сам Руслан, его брат Мовсар, которого всего пару часов назад, вытащив из «зиндана»,[26]отмыли, приодели и привезли в родное село, и третий, рослый федерал в шлем-маске, «лифчике», с болтающимся на груди стволом вниз автоматом, oн стоял посередке, слегка приобняв за плечи двух не самых последних в этих краях вайнахов). Что было написано на оборотной стороне фотокарточки, – по-русски, шариковой авторучкой черного цвета, рукой Руслана – эти двое знали доподлинно. На обратной стороне было написано: «ТЫ СПАС ЖИЗНЬ МОЕМУ БРАТУ. Я ТВОЙ ДОЛЖНИК. НОЖАЙ-ЮРТ, 05.2004, РУСЛАН».

– Ну что? – спросил Мокрушин. – Признал меня наконец?

Руслан, усмехнувшись в усы, вернул ему фото.

– Я рад, Владимир, что ты наконец дал о себе знать. Узнал ли? Ну как две капли воды: ты и тот, что на фото. Единственно, «маска» куда-то исчезла.

– Ты ведь, Руслан, живешь на свете не первый день, – Рейндж тоже состроил ухмылку. – Пойдем пройдемся чуток, есть разговор. Ну вот. Сам понимаешь, и я, и мои коллеги, мы не очень любим себя афишировать, предпочитаем оставаться в тени.

– Да. Понимаю.

Сказав это, владелец казино «Лас-Вегас» вытащил из бокового кармана пальто небольшой – размерами с почтовый – конверт. Они вновь притормозили. Мокрушин, приоткрыв двумя пальцами незапечатанный конверт, заглянул внутрь. Внутри конверта находились казиношные фишки, штук десять их было там, наверное, довольно увесистые, они были сделаны, кажется, из золота высшей пробы и обсыпаны с одной стороны – по окружности – бриллиантовой крошкой…

– Что это, Руслан? – вскинув правую бровь, поинтересовался Мокрушин. – Как прикажешь тебя понимать?

– Благодарность, да? – поправив кончики кашне на груди, заявил чеченец. – Я подумал, что деньги наликом ты можешь у меня не взять. Ты же отказался от денег тогда, в мае?

«Уверен, многие на моем месте взяли бы сто тысяч баксов, обещанные Русланом за информацию о местонахождении его брата и за любые сведения о тех, кто его похитил, – подумал про себя Мокрушин. – Возможно, – и даже скорее всего – потребовали бы даже большую сумму (по слухам, группировка, взявшая Мовсара в заложники, намеревалась слупить с его богатенького братца, осевшего в Москве, не менее трех миллионов «зеленью»). Даже сейчас, если, я возьму бабки, об этом никто и ничего не узнает, потому что мне достаточно щелкнуть кнопкой на переговорнике, и тогда даже Измайлова хрен узнает, чем же закончился наш с Русланом базар…»

Чеченец, истолковав возникшую в разговоре паузу по-своему, сказал:

– Владимир, ты можешь обменять эти вот фишки в моем казино. В любое время. Сам не захочешь этим заниматься, пришли человека – управляющий обналичит. Номинал: десять тысяч долларов за фишку. Понимаешь меня, да?

– Я не зулус, Руслан. Не надо мне разжевывать простые вещи.

– Ну, так мы с тобой в расчете, Владимир?

– Твои деньги меня не интересуют, вайнах. – Мокрушин сунул конверт с фишками в боковой карман его стильного пальто из кашемира. – Мне нужна информация, и я знаю, что ты, Руслан, в силах оказать мне серьезную услугу, адекватную тому, что я полгода назад сделал для тебя и твоих близких…

Они вновь неспешно двинулись по одной из парковых дорожек. Руслан молчал, хмуря брови: наверное, такой поворот событий оказался для него неожиданным. Мокрушин тоже не спешил возобновлять разговор. В принципе то, что он смог оказать серьезную услугу этому влиятельному московскому вайнаху, было делом случая. В мае нынешнего года сводная опергруппа, которую возглавлял Мокрушин, аккуратно, без шума и пыли, ликвиднула одного из амиров среднего звена, ближайшего помощника главаря бандгруппы Аюта Гучагова, подчиняющегося непосредственно Авдорханову и самому Аслану Масхадову (самого Гучагова коллеги-гэрэушники «исполнили» несколько позднее, осенью, близ селения Ники-Хита все того же злополучного Курчалоевского района). Дело было в одном из небольших сел Шалинского района; трех боевиков, включая амира, накрыли в окраинном доме, где они остановились на ночевку и в подвале которого, как выяснилось уже после, бандиты содержали похищенного ими около двух недель назад главу администрации из Ножай-Юртовского района, родного брата Руслана, который к этому времени уже примчался из Москвы в родные места и даже пытался – через посредников – договориться об освобождении своего похищенного родственника (ну и о сумме выкупа, соответственно). Дальнейшее же было делом техники. Присутствовал здесь, что уж греха таить, и некий расчет: Мокрушин уже кое-что слышал об этом вайнахе, неплохо устроившемся в Москве, а потому, поразмыслив чуток, он решил, что заполучить в его лице своего личного должника гораздо продуктивнее для него самого, нежели взять у того бабки в виде отступного или же премиальных, которые – так уж он, Мокрушин, устроен – все едино придется сдать до копейки в государственную казну…

– Какого рода услуга тебе нужна, Владимир? – Чеченец первым нарушил паузу. – Хочу только сразу сказать…

– Да?

– Есть два момента, ну, чтоб у нас была полная ясность.

– Что за моменты?

– У меня абсолютно легальный бизнес, здесь, в Москве. И если ты хочешь переговорить об этих вот вещах…

– Твой бизнес меня не интересует, – сказал Мокрушин, прикуривая от зажигалки очередную «мальборину». – Ты, Руслан, давно и плотно сидишь в Москве, а это значит, что у тебя здесь есть серьезная «крыша»… полагаю, ментовская?

– Гм-м-м…

– Ладно, расслабься. О смене «крыши» вопрос не стоит. Пока, во всяком случае… Что за второй нюанс?

– Я не «барабанщик», да? Я твой должник, да? Но «стук» – это, знаешь, совсем не по моей части.

– Неправильная постановка вопроса, Руслан. В роли стукача ты меня тоже не интересуешь. – Сказав это, Мокрушин проявил изрядную долю лукавства. – Я предлагаю тебе взаимовыгодное партнерство.

– О чем это ты, Владимир?

– Сейчас поймешь. Но сначала я хотел бы задать тебе вопрос. Только давай начистоту, ладно? Что говорят в вашей среде о вчерашнем ЧП на Никольской?

Московский чечен ответил после довольно продолжительной паузы:

– Говорят, что это – не наши, не вайнахи…

– Так, так. Интересно. Значит, вы тоже просекли, что случившееся не что иное, как теракт?

– Я этого не говорил.

– А если не ваши соплеменники, то кто?

– Не знаю, Владимир. Клянусь Аллахом, не знаю даже, на кого и подумать! Ты же понимаешь, что мы, московские чеченцы, первые не заинтересованы в таких вот событиях! Кого начинают трясти? Нас! Скажи, зачем нам гробить свой бизнес? С какой стати я, к примеру, буду помогать ваххабитам или тем, кто держал в зиндане моего родного брата?