– H-here we go-o-o! Eat this, bitches![49]

БАБАХ!

Над головой взвизгнули осколки, по каске застучали комья земли. Еклмн, опять справа разрыв.

Да Египет! Ну, сейчас огребете, уроды!

– Dammit! I’m hit! – Блин, Энтони зацепило. – Just a scratch! Don’t worry![50]

БУМФШ-Ш-Ш!

Огогошеньки! Нехило канистра полыхнула, скажу я вам. Прямо перед мотоциклами взорвалась, да так, что полыхающая жидкость обдала преследователей. Два мотоцикла тут же улетели на обочины в попытке отвернуть от стены огня. Один перевернулся и влетел прямо в эпицентр огненного вихря. Последний же на полном ходу попал прямо в огонь и проскочил его. Объятые жарким пламенем мотоциклисты только и смогли, что спрыгнуть со своего транспорта и, дико размахивая руками в безуспешных попытках сбить огонь, медленно осели на землю… Жуткая, жестокая смерть. Но такова война!

– Bridge! I see the city! We made it![51]– Джампер весь вне себя от радости заголосил, привлекая внимание. Дорога немного вильнула, и наконец мы увидели цель! Мозырь! Вот он, родимый…

И тут меня дернуло.

Сейчас что-то случится!

Сквозь пространство словно ударила волна и, зацепив меня, мелькнула серым цветом. Вспышка отразилась сильной болью в голове. И осознанием беды.

Вновь вспышка, и я прямо ощутил удар. Померещилось, что мы столкнулись и он прошел через весь корпус бэтээра.

Мы столкнемся с чем-то!

Всего через мгновение!

– Horner stop! Turn right! No-o-ow![52]

Справа, из-за деревьев, на бешеной скорости наперерез вылетел грузовик. Алекс успел среагировать на мой вопль и выполнил команды. Но было слишком поздно. Отвернуть не удалось.

– ДЕРЖИТЕСЬ!

Удар грузовика пришелся прямо на переднее правое колесо. Бронетранспортер от чудовищного удара развернулся на девяносто градусов и вылетел с дороги. Все вокруг резко дернулось. И потемнело.

Боль! Сильная боль! Кто-то воткнул мне в грудь пару ножей! Как же больно!

– Умммм… – Открыв глаза, не могу понять, где я. Разумом моим безгранично властвует лишь одно – боль. – Кхе! Кхем! А-а-а! – Изо рта при кашле брызжет кровь. Твою мать, похоже, ребра сломал… Блин, я сложился пополам и вишу на борту бэтээра вниз головой…

– Командир! Лейтенант! – Меня хватают за ноги, пытаются тянуть. Движение вызывает волну боли и кашель. Кричать не могу, задыхаюсь. Отчетливо доносится голос Юры: – Не тяните его! Горбунов, Сиротинин, из машины. Проверьте грузовик. Сергей, помоги поднять лейтенанта…

Ой, меня приподымают. Ох… Что-то темновато стало… Чую – уплываю куда-то. Боль все затмевает.

– …Майкл! Ау? Блин, глаза у него мутные… Не помрет? – Вновь выпрыгиваю в реальность. Предо мной фигурки, не могу различить кто, все плывет. И боль, чтоб ее! – Товарищ старший лейтенант, что делать будем?

– А? Я не знаю… – растерянно отвечает женский голос. Цебриенко, да.

– Тогда принимаю командование на себя. Оружие, боеприпасы, личные вещи в руки – и валим к мосту!.. – Опять Юра. Узнаю его голос. Бегите, только меня не бросайте… Хочу сказать, но не могу. Опять кашель. Грудную клетку простреливает боль. В голову бьет тьма…

– Кхем! Кха! У-у-у-у… – Волокут куда-то. Руки на чьих-то плечах. Блин, я ноги только волоку. Надо и самому шевелиться…

– …Штурмовики! Ложись!..

Падаю, блин. В грудь что-то ударяется. А-а-а! Мама моя! БОЛЬНО-О-О!..

– …Мы не прорвемся. Противник на мосту!

– Там танки! Берегись!.. – Еще удар. Звуки прыгают и затихают…

– Скорее, скорее! – Опять просветление. Боль в груди притупилась, но все еще тяжело. – В укрытие!

– Чисто. Уложите командира там, за мешками. – Боль пробивает грудь, но мельком, на один момент. Ой, прохладная земелька… Хорошо-то как, что положили меня…

– Мать вашу, мы не пройдем через мост! Там танки! Танки! – Голос звучит будто издалека.

– Противник на дороге. Нас обложили!

– What we got to do?[53]

– Отставить панику! У нас есть зенитка. Отобьемся! – Рык Юры прерывает все возгласы и отрезвляет меня своей решимостью.

Глаза открываются сами по себе. Над головой мутное небо в темных пятнах. Э нет, это масксетка…

– Кхем! Ох… Сиротинин, Арсентьев, к орудию… – Голова работает на удивление чисто. Боль терзает тело, но не разум. Я могу думать. Откуда-то из глубины подсознания накатывается серая волна. Нет, не та, которую я вижу пеленой, преображающей мир, а та, которую я ощущаю нутром. Она подкрепляет меня. – Посадите меня. Скорее… – Кашель рвет легкие, изо рта идет кровь. Бли-и-и-н. Легкие мои, легкие… Чьи-то руки легко подхватывают меня. Больно, но я терплю. Вот, усадили. А, это Горбунов. Взгляд грустный, но улыбается. Что вокруг? Мешки? Зенитка? Ящики? Ага, позиция зенитного орудия. Кольцо. – Приказываю… кхе… занять круговую оборону… Кха…

Все трясется, гудит! Бедные, истерзанные множеством попаданий мешки с песком нещадно разбрасывают свое содержимое, поднимая тучи пыли. Глаза слезятся и от проклятущего песка, и от боли в груди, и сильнее всего от досады. Хорошо, что удалось самому себе морфия два шприца-тюбика вкатать. А то, наверное, подох бы к чертям. Теперь прямо бодрячком, повеселел немного. Еще чуть-чуть посижу – и своими ногами смогу утопать…

Чуть-чуть ведь не дотянули!.. Все из-за меня. Руки кривые, ухватиться за борт не смог. Все ни единой травмы не получили от столкновения, а я…

И вот мы в кольце. Через мост не прошли. Враг с того берега лупит. Танки там, пулеметы – не пройти так просто.

Маскировочная сетка над головой усиливает и без того крепкое чувство ограниченности, безысходности… Хорошо, хоть сюда добрались. И вновь спасибо летающим танкам! Вдарили по предмостовым укреплениям, вынесли зенитчиков. Дали нам шанс!

– Снаряды! Скорее снаряды! – громко, с мольбой в голосе, попросил артиллерист Коля. Тридцатисемимиллиметровая зенитка дала еще одну очередь и замолчала. Тонкий ствол угрожающе, но бессильно уставился в сторону приближающегося врага. – Снаряды, Сергей! – Ответа не было. Пограничник Арсентьев, привалившись спиной к груде ящиков, дрожащей рукой зажимает рану на голове. По его лицу бегут струйки крови. – Сергей! – Сиротинин вскочил с места наводчика и тут же припал к земле. Враг взбесился…