— Я слышал, что ваш друг на юге теперь полностью введен в курс дела, — сказал Саймон Джордан. — А потому должен вас спросить: чего именно вы от него ждете?

Замысел Ловца он выслушал с напряженным вниманием, задумчиво помешивая соломинкой коктейль с колой. Насчет того, как сидящий рядом бывший морпех думает поступить с Проповедником, у него не было ни сомнений, ни вопросов: можно поспорить, что это будет явно не отпуск на Карибах.

— Если наш человек сможет вам таким образом помочь, — произнес он наконец, — но при этом получится, что он попадет под удар дрона вместе с объектом охоты, то это самым серьезным образом скажется на дальнейшем сотрудничестве между нашими службами. Причем надолго.

— Такой вариант попросту исключается, — поднял глаза Ловец.

— Я просто хочу, чтобы у нас в этом вопросе была ясность. Она у нас есть?

— Кристальная. Как лед в вашем стакане. Удар ракетой не раньше, чем Опал окажется на безопасном расстоянии. Проще говоря, за много миль.

— Отлично. Тогда я прослежу за тем, чтобы инструкции были даны.

— Куда-куда ты собрался? — переспросил Грэй Фокс.

— В Лондон, не дальше. Заткнуть Проповеднику глотку они там настроены не меньше нашего. А между тем у него в Лондоне проживает своего рода резидент. Мне надо быть ближе к центру событий. С Проповедником мы, похоже, движемся в сторону завершения. Я об этом упомянул Конраду Армитеджу. Он дает добро и обещает со своей стороны полную поддержку. Стоит лишь сделать звонок.

— Сделай. Только и нас не забывай. А то ведь мне перед Адмиралом отчитываться.

На рыбацкой пристани в Кисмайо темнокожий молодой человек с планшеткой пристально вглядывался в лица прибывающих с моря рыбаков. Город, потерянный правительственными силами в ходе кровопролитных боев, в 2012 году прибрал к рукам «Аш-Шааб». «Революционная бдительность» исламских фанатиков была поистине маниакальной. Их религиозная полиция сновала везде и всюду, выбивая из населения безропотное подчинение и покорность. Одержимость «шпионами с севера» пронизывала здесь всех и вся. Даже острая на язык рыбачья вольница, обычно бойко и беспечно сгружавшая на причал свой улов, нынче делала это с пугливой тихостью.

Темнокожий молодой человек заприметил знакомое лицо, которого не видел здесь уже несколько недель кряду. Занеся над планшеткой ручкой для описи улова, он подошел к приезжему рыбаку.

— Аллауагбар, — поприветствовал он, демонстрируя лояльность режиму. — Что у тебя тут?

— Иншалла, — отозвался рыбак. — Да так, всякая мелочь. Из нормальной рыбы всего несколько горбылей.

Он указал на одного, что покрупней. Рыбина уже утратила свой серебристый блеск, и хвост у нее был надсечен.

— Это вам от друга, — скороговоркой сыпанул рыбак.

Опал жестом показал, что допускает улов к продаже. Помогая перегружать рыбу на плиты причала, горбыля с помеченным хвостом он сунул в дерюжный мешок. Безнаказанно изъять себе к ужину рыбу допускалось даже в Кисмайо. Особенно если ты работник пристани.

Добравшись до своей прибрежной лачуги, Опал осмотрительно вынул алюминиевый цилиндрик и открутил крышечку. Там лежало два свернутых рулончика, один из долларов, другой с инструкциями. Последние надлежало запомнить и сжечь. Доллары (тысяча стодолларовыми бумажками) нашли место в тайнике под земляным полом, а несложные инструкции уместились в голове.

«Опал.

На доллары приобретешь надежный скутер или мопед, а также доп. канистры с бензином; их держать у сиденья. Предстоят разъезды.

У прибрежного шоссе в сторону Марки предстоит встреча с глазу на глаз; карта с точным указанием места прилагается.

Приобрети хороший радиоприемник со шкалой, которая ловит „Коль Исраэль“. Там на Восьмом канале по воскресеньям, понедельникам и четвергам с 23:30 идет ток-шоу „Яншуфим“ („Ночные совы“). Перед началом передачи всегда звучит прогноз погоды.

Слова для тебя в погодной сводке: „Завтра над Ашкелоном пройдет небольшой дождь“. Это сигнал к действию. Когда его услышишь, жди до следующего дня и выезжай с сумерками. К месту встречи прибудешь к рассвету. Контактное лицо будет там со свежей денежной суммой, аппаратурой и инструкциями.

Удачи».

Шаланда была стара и обшарпана, но так и было задумано. Заржавленные места нуждались в подкраске, но и это было преднамеренно. В море, где у берегов полно рыбацких лодок, она не должна была привлекать к себе внимания.

Отшвартовавшись на исходе ночи, шаланда вышла из бухточки под Эйлатом, где Рафи Нельстон держал в свое время пляжный бар. К рассвету она уже находилась южнее залива Акаба и, пыхтя движком, направлялась в Красное море, оставляя за кормой курорты Синайского побережья Египта, славящиеся своим нырянием с аквалангом. Солнце было уже высоко, когда мимо проплыли возвышенности Табы и Дахаб; здесь над рифами уже маячили первые утренние боты для дайверов. На неказистое суденышко израильского рыбака внимания никто не обращал.

За штурвалом стоял капитан, помощник которого сейчас на камбузе заваривал кофе. Настоящих моряков на борту было всего двое. Еще двое рыбаков, готовых выпустить сеть, когда шаланда ляжет в дрейф. Остальные восемь были коммандос из отряда «Сайерет Маткаль».

Для их местонахождения был подготовлен трюм, предварительно прошпаренный и очищенный от застарелой вони — восемь топчанов вдоль стен, а посередке настил общей зоны. Люки закрыты, чтобы, когда поднимется палящее солнце, в тесном помещении мог нормально функционировать кондиционер.

За время прохода по Красному морю израильская шаланда сменила свою принадлежность. Теперь это было торговое судно «Омар аль-Дофари» из оманской Салалы. Экипаж смотрелся под стать: все могли сойти за заливных арабов, к тому же говорили на их языке.

В узкой части между Джибути и Йеменом суденышко обогнуло йеменский остров Перим и повернуло в Аденский залив. Здесь оно уже шло по пиратской акватории, хотя в сущности ему ничего не грозило. Сомалийские пираты охотятся на добычу, представляющую собой какую-то коммерческую ценность, владелец которой готов выложить за свою собственность выкуп. Оманская же плоскодонка в этот разряд никак не входила: только руки об нее марать.

Был момент, когда на горизонте показался фрегат международной охранной флотилии, отягчающей жизнь пиратов, но интереса к шаланде не выказал и он; лишь остро сверкнул на солнце дальний отблеск морского бинокля. Приблудный оманец был одинаково неинтересен и пиратам, и их загонщикам.

На третий день шаланда обогнула Кейп-Гард — самую восточную оконечность Африки — и направилась к югу. Теперь, на пути к пункту недолгой прибрежной стоянки между Могадишо и Кисмайо, по правому борту тянулась исключительно сомалийская территория. Подойдя к назначенному месту, судно легло в дрейф. В море для отвода глаз были заброшены сети, а в Офис некоей Мириам, якобы подружке, прибыла игривая эсэмэска: «Пришел, жду тебя».