Собака села около пакета с колбасой, всем своим видом показывая, что не прочь была бы ее отведать. Но полицейский, пренебрежительно фыркнув, дернул ее за поводок и потащил дальше по залу. Но следом подбежавший сотрудник таможни показал пальцем Воронцову на его пакет и предложил немедленно выбросить все это в специально подготовленную мусорную корзину. Расставаться с любимой одесской колбасой не хотелось. Но особенно жаль было черного хлеба. Однако таможенник упорно показывал на мусорную корзину. И Воронцов смирился.

Наконец, когда со всеми формальностями было покончено, Виктор Петрович двинулся к выходу, где его с нетерпением уже ожидал давний товарищ — профессор Гарвардского университета Дэвид Редигер.

Сразу после короткого рукопожатия Дэвид выхватил из его рук сумку и двинулся к выходу.

— Уедем быстрее отсюда. Я не люблю аэропорты и вокзалы. Тут очень шумно!

Он побежал впереди, умело лавируя между машинами. А Виктор Петрович оглянулся назад, где над входом огромными буквами было написано «Вашингтон». А совсем рядом, в сквере он заметил изящные деревца, будто бы сошедшие с восточных лубочных картинок. «Это же, кажется, японская вишня — сакура. Ее сюда, наверное, завезли после Второй мировой, — подумал он. — Так вот ты какая — столица главной мировой державы?»

Не успел он налюбоваться красотами цветущего Вашингтона, как вновь услышал впереди себя голос Дэвида:

— Виктор! Давай, давай! Нам еще далеко ехать!

Когда они, наконец, сели в машину и пристегнули ремни, Дэвид слегка перевел дух и уже более спокойно проговорил:

— Я хочу, чтобы сегодня ты обязательно встретился с моим коллегой Фирсманом. Мы остановимся у него на ночь. Он раньше работал в лаборатории «Зет». Он очень много знает интересного по поводу «Русского проекта». Если ты, конечно, не возражаешь? Я понимаю, такой тяжелый перелет утомил тебя. Но другого случая не будет. Завтра он улетает в Бразилию.

Виктор Петрович глубоко вздохнул и махнул рукой:

— Вези! Успею еще отоспаться! Я же сюда, в конце концов, не любоваться природой приехал!

Всю дорогу Дэвид рассказывал об ужасах Америки. А Виктор Петрович смотрел в окно, за которым мелькали гладкие ухоженные лужайки, цветущие палисадники и словно нарисованные на картинках домики. И думал о том, что все в мире относительно.

Буквально месяц назад он ездил к своему давнему приятелю в Ярославскую область. Всю дорогу от Москвы до Ярославля за окном вагона простиралась заросшая бурьяном и мелколесьем полупустыня. Только изредка то там, то здесь мелькали покосившиеся домишки и грустно бредущие сами по себе тощие коровенки. Дом, в котором приятель жил вместе с женой, внучкой и старой хромоногой собакой, больше напоминал заросшую мохом лесную заимку. Приятель признался, что бывать здесь приходится довольно редко из-за большой отдаленности от Москвы. Но другой, как он выразился, «виллы» не было. Поэтому в летнее время оставалось только забирать все семейство и выезжать подальше от Москвы в глухую Ярославию.

— Здесь хоть грибов да ягод можно пособирать! — вздыхал он. — Да и дышится здесь полегче, чем в этой сумасшедшей отравленной Москве. Впрочем, — опять тяжело вздохнул он, — куда теперь податься интеллигентному пенсионеру? Разве на наши шиши в городе проживешь?

— А ведь, ты, Олег, в прошлом полковник? И, кажется, даже служил в аналитическом управлении ГРУ?

— Да, было дело, — грустно проговорил приятель. — Ну так тогда и совсем другая страна была! С ней попробовал бы кто не посчитаться! Советский Союз — это звучало гордо! А сейчас что?

Затем в этой самой избушке, похожей на лесную заимку, они долгими ясными летними вечерами много рассуждали о том, что ждет Россию в ближайшем будущем.

Мысли были далеко не радужными. Размышления — довольно горькими.

И вот сейчас Виктор Петрович прилетел в самое сердце, как ему всегда казалось, Империи Зла. Для того чтобы самому воочию убедиться в том, что этот самый «Русский проект» — отнюдь не миф. И не выдумка досужих политиков…

Профессор Фирсман оказался на редкость приятным человеком. На вид ему было лет шестьдесят пять. Но держался он очень браво. Воронцов почему-то подумал, что профессор по примеру многих деловых людей Америки занимается утренними пробежками. И вообще своему здоровью уделяет значительное внимание.

Дом, в котором жил профессор Фирсман, в отличие от других таких домов поблизости, выглядел значительно фундаментальнее. Но и значительно скромнее. Здесь не было никчемной вычурности и лишней помпезности. Все было подчинено строгому рационализму.

Прямо с порога профессор проводил их в свой довольно обширный кабинет. Виктору Петровичу сразу бросилось в глаза, что подбор книг на полках был чрезвычайно разнообразным. Здесь можно было увидеть и книги философов, и книги современных политиков, и новейшую бестолковую беллетристику. Но большую часть литературы составляли справочные издания. К своему великому удивлению он увидел на полках даже тома Большой Советской Энциклопедии.

Заметив интерес Воронцова к его книгам, профессор, обводя их взглядом, дружелюбно проговорил:

— Я здесь не работаю. Я здесь отдыхаю. Там, где я работаю, нет буквально ничего. Только мой маленький персональный компьютер. Я не люблю, чтобы мне что-то мешало. Сюда я прихожу только, чтобы сверить какие-то свои мысли.

— Но я вижу, профессор, что вам не чужды философские произведения Старого Света?

— О да! Их написали великие люди! — Профессор взял в руки томик Иммануила Канта. — В Старом Свете всегда жили и творили великие гении! Этого совершенно нельзя сказать о современной Америке. К сожалению, мы здесь живем сегодня в обществе потребителей.

— И, тем не менее, именно Соединенные Штаты сегодня претендуют на роль ведущей державы мира?

— Да, это так! — вздохнул профессор. — Но возвышение Америки обусловлено всего лишь несколькими объективными факторами. Пока европейские и азиатские львы выясняли между собой отношения и пытались перегрызть друг другу глотки, Америка бессовестно накапливала капиталы за счет ограбления и тех и других. И вот теперь она думает, что имеет право диктовать всем свою волю. И это очень опасно. В первую очередь для самой Америки.

Профессор сделал приглашающий жест рукой, указывая гостям на кресла и диван. Затем выглянул в открытое окно и крикнул куда-то вниз:

— Кетти, принеси, пожалуйста, нашим уважаемым джентльменам кофе!

Через несколько минут в кабинет с большим подносом в руках вошла высокая сухощавая старушка. Она мило улыбнулась гостям и, поставив поднос на письменный стол, пригласила:

— Пожалуйста, джентльмены! Это самый лучший кофе в нашем дистрикте. В отличие от сегодняшних суррогатов из фастфуда он настоящий. Сэм привозит его из Бразилии.

Профессор широко улыбнулся и, обхватив старушку за плечи, проговорил: