Сара прижала дрожащие пальцы к губам.

– Вам не нужно было этого делать.

– С нашей первой встречи вы так и напрашивались на поцелуй.

– Только не на ваш поцелуй, – ответила она. Ей показалось, что в его голосе она уловила намек на презрение.

– Да, – со слабой улыбкой согласился он. – Немой. Понемногу сердце Сары успокоилось, лицо остыло, а руки перестали дрожать. Но мысли все еще разбегались после его поцелуя. Он прав: она понятия не имеет, как справляться с подобными нападениями.

– Вы мне покажете, как сопротивляться поцелуям? Взгляд Ника остановился на ее губах. После долгого молчания он ответил:

– Надо потренироваться.

– Потренироваться?

– О да. Долго тренироваться. Возможно, несколько часов.

В ней что-то начало таять.

– Часов?

– Чтобы выработать способность к сопротивлению. – Насмешливая улыбка смягчила его лицо. – Если бы вас целовали как следует раньше, милочка, вы бы не реагировали так сильно. Это как с вином: если пить понемногу каждый вечер, оно не слишком подействует на вас, когда вы выпьете больше.

Она ни секунды ему не верила, но мысль о долгих часах опьяняющих поцелуев казалась ей такой восхитительно грешной!

– Откуда я знаю, что это не трюк?

– С вашей стороны мудро сомневаться во мне. Мужчины не всегда говорят правду. – Он сверкнул улыбкой. – Пусть это будет урок номер один.

– Я это уже знаю, – фыркнула она. – Присоединимся к остальным?

Ник усмехнулся. Его вдовушка не только восхитительна, она и неглупа. Наверное, он должен считать себя виноватым, но он не чувствовал вины. Он ощущал себя более живым, чем в прошлые месяцы. Если нужно притвориться ее другом, чтобы заполучить в любовницы, пусть так и будет.

– Очень хорошо. Вместе мы достигнем поставленной вами цели.

– Благодарю вас. – Она поколебалась, потом спросила: – Но что вы за это потребуете?

– Один поцелуй, который не будет иметь отношения к нашим урокам. Время и место выберу я.

– И это все? Вы возьмете на себя все эти хлопоты всего за один поцелуй?

Она была так восхитительно невинна! Ник приподнял ее подбородок.

– За него и за ваше слово, что вы сохраните наш договор втайне. Возможно, вы захотите погубить себя, но я не хочу.

– Это справедливо.

– Очень хорошо. – Слабые голоса донеслись до их ушей. – А, мисс Тракстон и почтенный Эдмунд. Вернемся на дорожку и подождем их?

Сара кивнула.

Вскоре показались Анна и Эдмунд и разразились восклицаниями, как они повсюду искали пропавшую парочку. Следом за ними на дорожке показался задыхающийся, пошатывающийся лакей. Ник отмел их вопросы с небрежной уверенностью, от которой у Эдмунда открылся рот, а Анна с подозрением в упор посмотрела на него.

Пока Ник шел рядом с Сарой к поджидающему экипажу, его мысли были заняты их договором.

Он хотел найти способ приблизиться к ней, и теперь он получил такую возможность, а то, что она сама позвала его, делало все приключение еще более восхитительным. Улыбаясь, Ник помог Саре сесть в экипаж.

Он получит очень большое удовольствие, обучая свою воспитанницу.

Подобно бабочке, появляющейся из кокона, Гиббертон-Холл стряхнул с себя пыль и плесень, державшую его и плену столько лет. Восточный коридор был наконец закончен, крышу починили, камины укрепили, и в просторных, пустых спальнях витал смешанный запах краски и носка. Уже заказали ковры, и их скоро должны были доставить. Та мебель, которую еще можно было спасти, скоро вернется на свои места. Мистер Пратт составлял список предметов, которые нужно купить.

Большой зал тоже был почти готов. Стены оштукатурили и покрасили, полы почистили песком и отполировали, вычищенную деревянную обшивку стен натерли до блеска. Все, что осталось, – это заменить дубовые панели в холле.

Последней была запланирована реставрация западного крыла. Из-за больших повреждений крыши на это ушло бы несколько месяцев, даже при наличии армии искусных мастеров.

Позднее солнце освещало верхушки деревьев, когда Ник вернулся из города. Его мысли занимала прогулка с Сарой. Он оставил свой фаэтон конюху и вошел в Гиббертон. Лакей взял у него шляпу и перчатки и удалился, что-то тихо пробормотав. Ник остановился и оглядел большой зал, отремонтированный, с сияющими полами, роскошно обставленный. Нику следовало ощутить торжество, но он только почувствовал, что он дома.

Он никогда не предполагал, что это смутное ощущение неудовлетворенности, всегда пронизывающее его поступки и мысли, в действительности – желание иметь собственный дом. Ник медленно шел по залу, и его шаги гулко отдавались в тишине. Кочевое существование, которое он вел с матерью, следуя за ней от одного ее покровителя к другому, никогда не позволяло ему такой роскоши – ощутить себя на своем месте, дома.

Ник Подошел к окну библиотеки и посмотрел на усыпанную листьями лужайку. Слава Богу, у него теперь нет сердца, которое могло бы разбиться: смерть Виолетты решительно покончила с такой возможностью. Он больше никогда не позволит себе страдать от избытка чувств, которые искалечили жизнь его матери.

Он верил в нечто более сильное, чем любовные иллюзии, – в чистое, без прикрас, влечение. Именно это связывало его с Сарой. Он провел ладонью по губам, словно на них остался след ее прикосновения. В ней были страсть и тот огонь, который делал таким восхитительным ее общество.

Ник оглядел библиотеку и на миг представил себе, как она входит в эту комнату с характерной для нее порывистостью, с улыбкой на губах, со сверкающими глазами. В; комнате вдруг стало тепло и светло, тишина перестала быть гнетущей.

Когда он отвернулся от окна, внезапная вспышка света промелькнула в уголке его глаза, потом исчезла. Ник крепко зажмурился, прижал ладонь к глазам. Черт побери, только не это! Он стоял, а тяжесть в его глазницах росла; мучительное давление медленно нарастало и в виске. Почему это должно было случиться сейчас, в самый неподходящий момент? Завтра он должен встретиться с Сарой, Но боль все нарастала. Он больше не мог ее вынести, вышел из библиотеки и направился в огромную хозяйскую спальню. Кто-то раздвинул шторы, и ослепительный светлился в комнату. Выругавшись, он занавесил окна и рухнул на кровать, молясь, чтобы боль утихла.

Тетушка Делфи вплыла в комнату и резко остановилась, увидев стоящую у окна Сару.

– Ох, я тебя не заметила. Сара! Ты плачешь? – Она поставила на столик шляпную коробку и подошла, тревожно морща лицо.

– Господи, нет, тетушка Делфи. – Но ей очень хотелось плакать. Энтони сегодня утром получил известие, что Маркус едет в Бат. Ее время заканчивается, а она не видела Ника уже больше четырех дней.