же и думать больше не могла! Склонившись над родником, ей только и нужно было, что вдоволь напиться. И, черпая пригоршнями ледяную воду, Рена, почти не замечая, как ломило от холода зубы, наслаждалась её сладковатым привкусом. Лишь затем, снова умывшись и чуть придя в себя, она посмотрела, как жадно припал к воде Марселу, но, не желая его стеснять, поспешно отвернулась.

Её взгляд пробежал по красноватым холмам, возле которых виднелась примятая трава и обломанные сучья. Всё как бы намекало, что некогда кто-то довольно крупный пытался здесь приземлиться. По-видимому, неудачно. Рена ещё раз оценивающе оглядела место их будущей стоянки и устало вздохнула. Сил искать что-то более надёжное почти не осталось. В конце концов, рассудила она, всё было не так уж и плохо. Холмы защищали спину, рядом был источник воды. Оставалось только разжечь костёр, да надеяться, что Этьену повезёт, и тот принесёт хоть что-то съедобное. Впрочем, в способностях эльфа Рена даже не сомневалась. Выжили же они на Бэрлоке! Конечно, тогда стояло знойное лето, а не начало зимы, но Одоред находился гораздо южнее, и потому снег ещё не добрался до этих мест. Хотя, стоило признать, погода стояла довольно прохладной, но изодранному плащу Рены удавалось сохранять достаточно тепла.

Утолив жажду, Марселу принялся собирать хворост, а Рена — расчищать место для будущего кострища. Сухая хвойная подстилка была сметена до земли. Рена хотела поискать какие-нибудь небольшие камни для очага у холмов, но у подножья ничего не валялось, а попытки выковырять немного породы оказались безуспешными. Бугристые выступы, коими была испещрена ближайшая сопка, пальцам не поддавались. Наконец, она сдалась и устало привалилась к шероховатой каменной стене. От породы исходило некое притягательное тепло, от которого Рену сразу же потянуло в сон. Она смежила веки, но вместо желанного расслабления ощутила, как зудит всё тело. Безотчётно пошкрябав пальцами по запястью, Рена обнаружила, что кожа там стала несколько грубее и плотнее. С неохотой открыв глаза, она заворожённо принялась осматривать свои руки. Ногтевые пластины проблёскивали золотом даже сквозь налипшую хвою и грязь, по фалангам пальцев тянулись тоненькие чешуйчатые ниточки. Потрогав их, Рена с удивлением обнаружила, что они почти невесомые и легко топорщатся, стоит лишь слегка натянуть кожу. Запястье же украшали плотные чешуйчатые браслеты, и стоило потереть кожу вокруг, как она тут же сходила, обнажая новые более яркие звенья. И, по-хорошему, ей бы страшиться этих изменений, но Рена смотрела на себя, словно околдованная. Ей нравился золотистый блеск и переливы, образующиеся на чешуйках, так, что любуясь ими, она забывала обо всём. «Это красиво», — пронеслось в её голове, но чужой голос, прозвучавший совсем рядом, развеял чары, возвращая в реальность.

— Их всё больше, — тихо пробормотал Марселу. Он замер в шаге от Рены и так же не мог отвести взгляда от золотистого покрова. И эти слова пробудили страх. Рена по-новому взглянула на изменения в собственном теле и пришла в ужас. Чешуя слишком быстро заменяла кожу! Успеют ли они дойти до источников, пока она ещё не потеряла человеческий облик? И тут за спиной раздался гулкий удар. Рена резко отскочила от каменистого холма, едва не сбив Марселу.

— Что… что случилось? — оторопело спросил тот.

— Там… там что-то стучало… — запинаясь, сообщила Рена, указывая на холм. Ей было неловко от собственной нерасторопности. Вдобавок она подозревала, что ей вполне могло показаться. Что если это был удар её собственных сердец? И просто дальний отзвук упавшего с горы камня! К чему было так паниковать?!

Однако Марселу отнесся к её словам со всех серьёзностью. Он подошёл к каменной кладке и принялся водить по ней руками. Затем, прислонившись ухом, Марселу застыл. Рена напряжённо вслушивалась, подмечая, казалось, даже едва различимый писк: к вечеру начал стягиваться редкий морозоустойчивый гнус. Но ничего необычного. Марселу задумчиво отстранился от холма и опять зашарил руками по поверхности.

— Какой-то странный камень, — произнёс он и со всего размаху ударил в небольшой выступ. По поверхности холма тут же пробежала рябь. Рена часто заморгала, решив, что ей просто привиделось. Марселу так же озадаченно посмотрел на свой кулак и уже замершую глыбу. Что-то пробурчав себе под нос, он замахнулся снова. Холм задрожал. Марселу едва успел сделать пару шагов назад, прежде чем у дальней оконечности сопки открылся глаз. Огромное оранжевое око воззрилась на осмелившихся потревожить его покой, и этот хищный недовольный взгляд не предвещал ничего хорошего. Будто бы оказавшись под гипнозом, Рена стояла и смотрела, как огромная ящероподобная тварь поднимается над землей, как стряхивает с себя хвою и лениво переминается на своих мощных коротких лапах, как поворачивает крупную вытянутую голову и щетинит гребень. И только при виде открывающейся пасти и появившихся внутри неё огромных жёлтых клыков, наваждение сменилось паникой. Марселу вышел из ступора всего секундой раньше. Он успел схватить Рену за руку и потянул за собой.

— Бежим! — Его возглас окончательно привёл её в себя.

И они понеслись. Дикий оглушающий рёв застал их уже в лесу. Земля слегка подрагивала от топота огромных ножищ. Позади слышался страшный треск и грохот: неведомая тварь прорывалась сквозь сосняк, круша всё на своём пути. От страха разом позабылась вся усталость. Они бежали и бежали, не разбирая куда. Главное — подальше от этой твари! И неважно, могла ли она их проглотить, или же яростно затоптала бы ногами за то, что её разбудили.

Ноги ныли, а в боку болезненно кололо. Рена быстро начала задыхаться, и если бы не Марселу, она бы точно сдалась. Села бы под ближайшим деревом и просто молилась бы, чтобы неведомая тварь её не заметила. Марселу же был удивительно решителен и напорист. Он тащил Рену сквозь сосны куда-то наверх, не думая о своих ранах, о голодном желудке и почти полном изнеможении. Возможно, ему придавала сил ответственность за Рену. Так или иначе, но именно он заприметил валежник, и, устремившись к нему из последних сил, был вознаграждён. Не иначе как сама удача улыбнулась ему. Под монументальным стволом, примявший под собой изрядную часть сосняка виднелся небольшой овраг и именно туда Марселу поспешил нырнуть. Рена последовала за ним, шмякнувшись ногами в густую грязевую жижу. Что ж, зато приземление оказалось мягким. Впрочем, в тот момент Рена была только рада убежищу. Спустя каких-то пару ударов сердец земля затряслась, и огромная тварь, вновь издав чудовищный рёв, от которого заложило уши, протопала мимо. Можно было, наконец, выдохнуть. Телом ещё владела нервозность: лёгкая дрожь и озноб не спешили исчезать. Марселу всё ещё вслушивался: топот огромных ног