— Нет, — спокойно ответила я, снимая его руку с плеча. Однако сердце застучало так неистово, что показалось — разломает мне ребра. — Не поедем.

— Почему? — Егор ощутимо расстроился. — Ты не можешь все отменить?

— Не хочу, — сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало равнодушно. — Секс у нас уже был, а все остальное в комплект не входит. В том числе освобождение для тебя времени по щелчку пальцев!

Глава тридцать вторая, в которой много цветов, много сомнений и один хороший совет

Я сразу заторопилась вперед, скороговоркой договаривая всевозможные интересности о домах, мимо которых мы шли, шли, шли и вышли… к нашему офису. Где я попрощалась с туристами и юркнула в дверь с табличкой «Туристические аттракционы и тайны Петербурга».

Расчет мой был прост — если Егор действительно не планирует афишировать наши отношения, он за мной не пойдет и разборки при коллегах устраивать не будет.

Тем более, на фоне тысячи роз, которые до сих пор наполняли божественным ароматом не только наш офис, но и соседние. Хотя букет явно подрастаскали за время моего отсутствия.

Я пила горячий чай перед следующей экскурсией и смотрела в окно, где Егор подпирал ближайший фонарный столб. Он стоял там, наверное, час. Потом мне пришла смс: «Не передумала?»

Я не ответила. И еще через полчаса он ушел.

Тут бы и вздохнуть с облегчением, но…

Как говорит Элка — полчаса гордилась, два дня реву.

Всю следующую экскурсию я ходила с оглядкой и замирала от каждого скрипа двери в полутемных парадных, но больше сюрпризов не было.

Егор больше не являлся, а вечером так и вовсе укатил на своем «Сапсане» со своими девками в свою Москву!

Следующим утром я проснулась от звонка в дверь. Три очень мрачных курьера затаскивали к нам в квартиру еще один букет на тысячу роз. На этот раз розы были красные, а вот золотой шарик был в виде буквы А.

В открытке — ровно то же самое, что вчера.

Я долго стояла, дергая шарик за хвостик, и размышляла, не одолжить ли у Базиля биту, чтобы наведаться в гости к этой самой «А», которой явно предназначался букет. Егор просто перепутал адреса, бывает!

Что делать с Егором я еще не придумала, но надеялась на помощь Элки в этом вопросе.

Сонная Элка, проползая в туалет, верно оценила мое наполовину озадаченное, наполовину злобное лицо и постучала мне по лбу:

— Это вторая буква твоего имени, балда! Не настолько он идиот!

Черт возьми, мне никогда не дарили столько цветов за всю мою жизнь.

Что же мне делать с этим идиотом, а?

Я все еще немного сомневалась. Но когда на следующий день в офис доставили необъятную охапку жизнерадостных подсолнухов, но с шариком в виде буквы Р, пришлось признать ее правоту.

Ну я даже немного расстроилась — я уже нашла, где надыбать ржавых гвоздей, которыми можно было утыкать биту.

Ребята, кстати, с той поры встречали меня исключительно словами:

— Привет, самая горячая девушка Питера!

И проходящие мимо сначала с недоумением оглядывались, а потом присматривались ко мне с каким-то новым интересом…

Я попыталась провести расследование — кто меня сдал. Тогда, с индивидуальной экскурсией и потом, когда Егор нашел меня на Васильевском, но все невинно хлопали глазами и клялись, что понятия не имеют, кто он такой и сами бы с удовольствием посмотрели.

Правда, вдвойне подозрительно было то, что нашу жаркую прогулку на катере никто не обсуждал и никто не подкалывал меня на этот счет. Либо наш рулевой оказался очень тактичным, либо кто-то попросил его молчать.

На аккаунте Егора тем временем появились новые видео — задорные и с фантазией. И с новой девицей, с которой они тискались с таким жаром, что я снова стала припоминать свою биту. Еще не поздно попросить ее у Базиля и проехаться в Казань, откуда и была эта новенькая блондиночка.

Комментаторам она тоже не понравилась.

«Фууууууу, верни Агату! Вы с ней такая прекрасная пара!»

«Что за чувырла? С такой можно только от недотраха!»

«Егорушка, ну я же лучше! Приезжай ко мне!»

«И ко мне!»

«Девочки, организуем очередь».

«Вас здесь не стояло!»

«Пенсионеров и многодетных вперед!»

Буква И сопровождала корзину разноцветных тюльпанов.

Как всегда — огромную, словно Егор боялся снизить обороты, а это было нелегко.

Не надо было сразу с тысячи роз начинать. Вот начал бы с сотни — и столько простора для творчества было бы. А теперь меня впечатлит разве что миллион.

Я задумчиво перебирала нежные цветы, сидя на кухне и листая новые посты с Егором в Тиктоке и Инстаграме. Я научилась искать их по его нику и обнаружила еще целый пласт не смотренного.

— Почему вокруг тебя всегда так много красивых девушек? — спрашивала его смешная рыжулька с двумя хвостиками, используя как микрофон весьма узнаваемый вибратор.

— Подобное притягивается к подобному, — отвечал он, играя бровями и глядя в камеру.

— Но ты же совершенно бесподобное!

Элка остановилась на пороге кухни, с осуждением глядя на корзину, занявшую весь стол.

И на меня — а я как раз вчера обещала ей смотреть ролики Егора не дольше получаса в день.

Но тут ведь как? Полчаса — это у нее на глазах.

— Как часто ты занимаешься сексом? — Не успокаивалась рыжулька.

— Каждый божий день!

— На Пасху и Рождество? Всего два раза в год? — Удивлялась та и с визгом убегала от бросившегося ловить ее Егора.

Элка вздохнула и присела рядом.

Отобрала у меня телефон, выключила и отложила. Задумчиво качнула поникшую головку фиолетового тюльпана.

— Ну хорошо, — она обняла меня, все еще сидящую с потерянным видом перед четырьмя открытками с одним и тем же текстом про самую горячую девушку в Питере. — Ты можешь мне внятно объяснить, из-за чего ты так расстраиваешься? Все же хорошо — мужик делает выручку всем окрестным цветочным, хочет тебя в любую свободную минуту, не жадный, красавчик, молодой и резвый, секс бесподобный. Что не так?

— «Не хочу афишировать наши отношения» — в очередной раз процитировала я. — Получается, что все наши отношения — это только секс. Потому что с друзьями он меня не познакомит, в Эрмитаж со мной не сходит, а все его подписчики будут уверены, что он трахает кого угодно, кроме меня.

— Ты сильно хочешь засветиться перед его подписчиками?

— Нет! То есть… — я и сама не знала. — Нет, но…

— Послушай… — она снова вздохнула. — Давай допустим,