— Пожалуйста. Теперь повернись, клоп. Руки на кровать, ноги врозь. Мой ремень напомнит тебе, с кем ты говоришь и что грубость и неподобающий тон неприемлемы.

Её киска пульсировала, когда она выполнила его приказ. Закусив губу, чтобы не выдать улыбку, она обернулась через плечо, чтобы встретиться с ним взглядом и спросила:

— Не рукой?

Декстер с усмешкой провёл рукой по её попе, нырнув пальцами во влажные складочки.

Она сжалась от его прикосновения.

— Нет, моя королева. Я бы сказал, что тебе слишком нравится моя рука на твоей попе. А сейчас нужно преподнести тебе урок.

Глава 21

Лучшие решения часто просты,

но неожиданны.

Джулиан Касабланкас.

Натали нервно ходила по комнате. Её кулаки были сжаты, спина прямая. Её кидало то в жар, то в холод. Можно было подумать, что она больна, но это не так. Её взгляд упал на большие окна. Снег всё ещё покрывал землю и деревья. Внутри было тепло — слишком тепло. Она оттянула свитер у горла. Обогнув массу чемоданов, она покачала головой. Их было слишком много. Тут было всё, что у них было на вилле. Это просто смешно. Она не надела и половины одежды, а теперь они везут это всё в Штаты. Там косметика, аксессуары, которые до сегодняшнего дня она только видела, но не пользовалась.

Сегодня она оделась и накрасилась. Она была готова к отъезду.

И, в то же время, не была.

Одежда, покрывающая её тело, была для неё хуже ремней, которыми привязывал её Декстер. Каким-то образом она уже привыкла быть без неё. От чёрного свитера с высоким горлом чесалась кожа, его мягкая шерсть душила её. Натали опять оттянула ворот.

Не то, чтобы он душил её. Нет. Но было тесно, и это её напрягало. Серые шерстяные брюки свободно спадали на ботинки на высоком каблуке, но слишком плотно сидели на талии. Она не поправилась, и размер брюк был правильным, просто она не носила никаких брюк на протяжении нескольких месяцев. Даже в гостиной или на прогулке вокруг виллы на ней были платья. Ещё одна проблема — каблуки. Хотя она ходила в обуви на каблуках с раннего возраста, сейчас ей потребовалось несколько дней, чтобы снова ходить на них и не напоминать при этом разряженную гориллу. Даже брендовые, они жали ей пальцы. Лифчик и трусы были абсолютным злом. Почему люди их носят?

Её сердце забилось быстрее, и она сжала ладони, переплетя пальцы. Может, дело не в одежде? Может, это всё вместе? Всего было чересчур. Они покидали свой рай. И мир вне этих стен пугал её. Она могла радовать Декстера в этих стенах, сможет ли она это вне их?

Натали также беспокоил перелёт. Она никогда ничего не сделает и не скажет, чтобы расстроить Декстера, тем более, чтобы его подставить. Не потому, что боится наказания, а потому что любит его. Но она не могла перестать думать о коктейле. Декстер не сказал, будет она его пить или нет. Они не раз говорили об этом, и она каждый раз обещала хорошо себя вести.

Она проигрывала в голове их разговоры. Хотя у неё не было возможности доказать ему, что она будет хорошо вести себя на публике, ей казалось, что она доказала, что будет. Единственной причиной отсутствия доказательств было то, что они первый раз покидают виллу. Глядя в окно, она представила себе возвращение в Штаты и возобновление общения с другими людьми. Если бы она заглянула вглубь себя, то нашла бы маленькую часть себя — очень маленькую, которая хотела восстать. Он был прав: она не могла сделать это в Австрии, но сможет в Штатах.

Мог ли Декстер почувствовать эту маленькую часть её?

Конечно, мог. Он понимал Натали как никто другой. Он знал о её мыслях и чувствах ещё до того, как она сама их осознавала. Накажет ли он её за эти рассуждения или, что ещё хуже, заставит пить эту изменяющую поведение смесь?

Она попыталась отбросить свои тревоги, и собственное отражение привлекло её внимание. Это была она, и в то же время нет. Она была полностью одета, а волосы тщательно уложены в низкий пучок. Она подняла подбородок и уставилась в свои собственные зелёные глаза. Изменилась ли она, как говорил Декстер?

Вполне возможно.

В её позе было что-то царственное. Было ли это в ней всегда или появилось, потому что она теперь была королевой Декстера? Она испытывала гордость от того, что была в его руках, рядом с ним, в его постели.

Она повернулась на звук открывающейся двери.

Декстер замер в дверях, держась за большую дверную ручку и осматривая её с ног до головы. Как и много месяцев назад, его взгляд пылал, выжигая следы на её коже. Сейчас это было не потому, что она была обнажена, а наоборот — потому что была одета.

Шли секунды, а он ничего не произносил. Тогда начала она:

— Э-это то, что ты велел мне надеть, что было выложено.

Декстер молча сделал шаг к ней, потом другой, пока не оказался перед ней. Он не спускал с неё глаз, в которых синее и зелёное бурлило, как в бушующем море. Наконец, он опустил взгляд на цепочку с подвеской, лежащей на её груди, и приподнял её. Он пропустил большой блестящий кулон сквозь пальцы, отпустил, и он снова упал на её грудь.

От неуверенности у неё остановилось дыхание.

— Ты великолепна.

Нат вздохнула.

— Я…я словно чувствую… клаустрофобию.

— У меня есть кое-что, что поможет. Это должно сработать.

— Нет, — быстро ответила она, чувствуя слёзы в глазах. — Пожалуйста. Пожалуйста, верь мне. Пожалуйста, не заставляй меня пить это. — Она сделает это, если он будет настаивать. В этот раз ему не придётся обманывать её. Она сделает просто потому, что он скажет, но она не хочет.

Озадаченное выражение лица Декстера сменилось ухмылкой.

— Нет, клоп. Я не об этом говорю.

Она выдохнула, её грудь, очерченная тесным черным свитером, опустилась.

Он взял её руку, сделал шаг назад и потянул, побуждая покрутиться. Она сделала оборот, словно маленькая балерина из шкатулки из её детства. Его взгляд просветлел, когда он осматривал её округлости.

— Просто великолепно.

Когда их глаза опять встретились, она ответила:

— Должна ли я беспокоиться, что в одежде больше тебя привлекаю, чем без?

— Это неправда. Ты всегда великолепна. Просто я не привык тебя видеть такой. В этом… — Он махнул рукой сверху вниз. — … ты напоминаешь девушку, за которой я