Пока мы с феей отмокали под душем от всего пережитого, Анна Николаевна приготовила поздний ужин (или ранний завтрак?). Поэтому, когда она ушла мыться, мы с Май, не дожидаясь ее возвращения, налегли на оладьи с вареньем и омлет.

– Моя тетя готовит просто божественно! – заявила я.

– Все равно это не нектар, – грустно констатировала Май.

– Попробовала я ваш нектар, – сказала я. – Жуть просто. Ты лучше омлет ешь. Он с тертым сыром, между прочим.

– Спасибо. Юля, а вы меня не выгоните?

– По-моему, мы уже решили, что ты живешь у нас. Во всяком случае, все то время, пока мы не отыщем убийцу. Интересно, сделали ли во Дворце Ремесла анализ его ДНК?

Тут из ванной в своем махровом полосатом халате вышла Анна Николаевна:

– Все разговоры об убийцах и прочих приключениях откладываются до завтрашнего вечера, до времени, когда ты, Юля, придешь с работы.

– О эта работа, – простонала я.

– Не стони, а лучше иди-ка спать, – посоветовала мне тетя. – У тебя осталась всего пара часов на сон, а потом я тебя разбужу, дабы ты трудилась на благо госпожи Мокриды Прайс и корпорации «Медиум».

– Провалилась бы эта корпорация, – с чувством сказала я.

– Не провалится, – утешила меня тетя. – Над ее противопроклятьевой защитой работали лучшие ведьмы Общей Ведьмовской Сети. Так что отправляйся в постель. Май, и ты тоже. Юля, проводи Май до гостевой комнаты, я ей там постелила. И не болтайте по пустякам, не тратьте времени.

Я исполнила все в точности – проводила Май до ее комнаты, сама поднялась в свою спальню и только было натянула одеяло, как услышала душераздирающий вопль Май. Что ж эти феи так орут!!! Банши по сравнению с ними – грудные дети.

Я слетела с кровати, путаясь в одеяле и пижаме. Еле попала ногами в тапки и запрыгала, чертыхаясь, к комнате феи, заготавливая на всякий случай заклинания развоплощения и шаровые молнии.

Когда я вбежала в комнату Май (а следом за мной тетя), выяснилось, что Май легла было спать, но тут ее испугал появившийся из стены призрак критика Игоря. Словом, сцена нарисовалась еще та: мы в дверях с шаровыми молниями в руках, Май визжит, зажмурившись, на кровати, а несколько смущенный проявлением такого внимания Игорь ехидно хихикает.

– Игорь, – сказала призраку Анна Николаевна, – приберег бы ты свою эктоплазму для более возвышенных дел.

– Да я ничего, я только пообщаться хотел. Вы уехали, оставили меня одного. Скучно.

– Ничего, поскучаешь. Мы ложимся спать. Постарайся в эти часы никого из нас не беспокоить, иначе твоей эктоплазме придется весьма и весьма худо.

– А вы меня не пугайте, – величественно сказал Игорь и ушел в стену.

– Тебя напугаешь, – пробормотала я.

Мы разошлись по комнатам, пожелав друг другу спокойного сна и совершенно на этот спокойный сон не надеясь.

– Юля, подъем.

– Еще минуточку…

– Я дам тебе эту минуточку, но что, если тебя примется искать Мокрида Прайс?

– О нет! Встаю.

Я села в постели. Святая Вальпурга, всего-то половина восьмого!

– Тетя, мне на работу к девяти.

– Да, но тебе еще нужно подобрать платье и обувь, сделать макияж, позавтракать и поймать метлорикшу.

– Метлорикшу?

– Да. Они возят быстрее и безопаснее, чем метлотакси. Не забывай, что твое собственное помело никуда не годится.

– Эх, если б я могла летать без помела!

– Этого пока не может ни одна ведьма.

– Это несправедливо.

– Хвостатик мой, справедливость – не для ведьм. Марш умываться.

Я постепенно пришла в себя, хотя продолжала завидовать Май – та-то еще спала сном праведницы. В ванной я посмотрела на себя в зеркало. Да, срочно нужен макияж, и немаленький. Я выволокла из-под кровати свою сумку с косметикой (все никак не доходили руки разложить косметику по полочкам в специальном трюмо) и принялась краситься. Одновременно с этим процессом я жевала ватрушку и запивала ее горячим кофе со сливками. Потом, покончив с макияжем и завтраком, я оделась в точности как манекенщица, которую я видела у нас в «Медиуме», даже туфли на каблуках не поленилась надеть.

Тетя увидела меня, сказала: «Блеск!» и устало благословила на грядущий трудовой подвиг. Она уже вызвала метлорикшу, тот ждал меня у парадного крыльца.

– Возвращайся целой и невредимой! – сказала мне тетя. – И не влипай ни в какие истории!

Я влипаю в истории? Да мне это совершенно не нужно, это истории сами меня находят. И сами в меня влипают. Хм.

Я села в плетеный возок, притороченный к метле рикши, и сказала:

– В корпорацию «Медиум», пожалуйста.

Оро проснулся. Его деловой центр, где как раз и находился «Медиум», кипел и гудел, как улей готовых к битве за свой мед пчел. Я как-то, еще в то время, когда жила в Щедром, попала на пасеку. Жутковатое зрелище, я все время боялась, что меня ужалят, хотя и сделала вокруг себя противопчелиный кокон. Так вот, там на пасеке население одного улья дралось за мед с налетевшими неизвестно откуда осами-воровками. Гул стоял неимоверный, в небе носились крошечные мохнатые пули, и каждая была готова отдать жизнь за мед своего роя, за безопасность матки и так далее…

А ведь жизнь фей так похожа на жизнь пчелиного улья. И появилась какая-то оса-убийца, которая ощущает свою безнаказанность. Ну ничего. Разберемся. Хватит думать о феях. Надо оставить эти размышления хотя бы на то время, пока у меня рабочий день. Да Мокрида и не даст мне размышлять. Стоит мне появиться в поле ее зрения, как она загрузит меня работой, бессмысленной и беспощадной. Говорят, нынешняя Госпожа Ведьм проходила стажировку в «Медиуме». Мне не верится. «Медиум» накладывает на ведьму такой отпечаток… Не смыть.

Метлорикша вез меня быстро и безо всякой тряски. Он ухитрялся лавировать между прочими метлами и искусно миновал пробки. Замечательно, конечно, но надо подумать о приобретении нового помела. Надо будет вечером забежать в помело-салон и что-нибудь присмотреть для себя и для тети. Тетя точно в помело-салон не пойдет. У нее наверняка после посещения городка фей развилась какая-нибудь депрессия или неврастения. И она ее лечит шоколадом и коньяком. Подумав про коньяк, я загрустила. Тетушка вознамерилась освободить меня от алкогольной зависимости и объявила «сухой закон». Теперь я не пила даже паршивого вермута. А иногда так хотелось зайти после работы в бар, заказать коктейль и, медленно потягивая его через соломинку, оглядывать полутемный зал в поисках какого-нибудь симпатичного паренька. С этим тоже нелады. Мне давно пора обзавестись бойфрендом, а лучше сразу возлюбленным, которого я буду любить глубоко и нежно, но не получается. Я работаю в корпорации, где полно мужчин вполне презентабельного возраста и вида, но мне некогда с ними знакомиться, потому что я младшая секретарша Мокриды Прайс. Это как клеймо, как тавро. Мужчины даже на мои ноги глядят лишь для того, чтобы убедиться – я в туфлях на высоком каблуке, своей униформе, а значит, во мне нет ничего индивидуального, всю индивидуальность выжгла Мокрида Прайс. Кто поинтересуется судьбой та сой девушки? Кто поверит, что у меня, несмотря на каблуки, богатый внутренний мир, что я люблю стихи Бориса Пастернака и Сесара Вальехо, что я могу часами говорить об импрессионистах или о разбегании галактик… Увы, это никому не нужно!