Искупавшись с помощью служанки, спустилась в столовую с аппетитом голодного волка, мечтая скорее позавтракать. Бабушка и две ее компаньонки уже были внизу. Осмотрев меня, графиня улыбнулась и сказала:

- Ты меня вчера чрезвычайно перепугала!

Набрав на тарелку бекона и сыра на целый отряд кавалерии, я уселась рядом с бабушкой, "воюющей" с крошечной тарелочкой овсяной каши.

- Представляю, - улыбнулась я, намереваясь неэстетично откусить большой кусок сандвича. Бабушка, взглянув на размеры моего завтрака, вежливо отвела глаза.

- Я уже жалею, что позволила графу подтвердить помолвку... - вздохнула она, отложив на блюдце тоненькую серебряную ложку с изящной гравировкой на конце.

Миссис Мери Торп оглохшая компаньонка, вернувшаяся вчера из театра быстрее нас, быстро налила ей в чашку горячего кофе. Бабушка кивнула ей, благодаря за заботу и, приподняв чашку с блюдцем, принялась элегантно пить маленькими глоточками.

Миссис Топ налила кофе и мне. Я только кивнула с полным ртом.

Прожевав, наконец-то ответила:

- Бабушка, ну что ты?! Граф вчера доказал, что мы с тобой были абсолютно правы согласившись на брак...

- Бесспорно, он ведь бывший солдат. Но я мечтала, что ты останешься со мной как можно дольше... - она вытерла предательски намокшие глаза и тихо прибавила. - Прости мой эгоизм, столь низко думать только о себе...

- Ну, что ты... Я тоже хочу, чтобы ты жила со мной... после свадьбы мы что-нибудь придумаем...

Мысль о том, что получив раритет, навсегда ее покину, "пробила" меня насквозь, вызвав реальную боль как от раны. Я оставила свой завтрак, литературное выражение "кусок в горло не лез" - приняло буквальное значение и мгновенно обросло плотью...

Кое-как глотнув кофе и извинившись, я вышла из-за стола, направилась к себе...

Крест будет здесь уже через пять месяцев... И все...

Я села перед камином в своей комнате, подтянула к себе припасенное блюдце с конфетами и принялась за малоизвестное сочинение 1797 года о египетских обелисках археолога Георга ЦОЕГА (1755-1809).

Пробираясь сквозь "джунгли" из оборотов научного языка того времени, я полностью погрузилась в Египет глазами очевидца, с его потрясающими воображение описаниями.

Мне хотелось прочесть как можно больше книг этой эпохи о Египте. Следующая книга Томаса Юнга, которую я себе наметила прочесть, лежала на небольшом столике с Ямайки. Это творение древнего столяра было явно из разряда "от дедов внукам", наследство от основателя рода Джерома Торнхилла, как и марлот Августы Торнхилл, его жены - распашное от шеи платье, не имевшее талии. Бабушка, решив поднять мое настроение, как-то мне показала его, вынув из сундука - завернутое в тонкую бумагу для сохранности.

Напольные часы рядом с древним столиком пробили одиннадцать.

Нарушая все правила поведения в мою комнату, даже не постучав, влетела запыхавшаяся Бетти, у которой от быстрого бега с плеч слетели бретели белого фартука с широкими крылышками.

- Мисс, Джил! Там письмо вашей бабушке от графа! Она вас ждет внизу в библиотеке...

Тут же отложив конфеты и книгу, я стремительно спустилась вслед за Бетти, торопливо перешагивая через две ступени. Мне было страшно, вдруг граф вызвал кузена на дуэль? Хотя в письме он такое не напишет... да и в беседе не упомянет, порядки XIX века не позволят. Для леди - дуэлей не существует!

Когда я спустилась к бабушке в библиотеку, то прямо на входе в нее Рольф церемонно вручил мне голубой конверт. Оказывается, письмо получила не только бабушка.

Я не стала ближних мучить ожиданием и, шагнув в уютное помещение с книгами, мгновенно распаковала послание жениха.

В нем Артур извинялся, что не может лично осведомиться о моем состоянии, так как занят получением спец лицензии на брак и подготовкой к свадьбе, но к пяти часам вечера к нам пожалует его матушка, чтобы условиться обо всем и познакомиться с будущей невесткой.

Он так же просил прощение за нарушение этикета по поводу моего представления его родным, но в сложившейся ситуации после выходки Гаррета в театре время не ждет, так как Лондон гудит как растревоженный улей. Все остальное сообщит его матушка во время сегодняшнего визита.

И все. Примерно такое же письмо получила и бабушка.

- Джил, не расстраивайся, мужчины всегда немногословны... - она сразу уловила причину моей печали.

Оторвавшись от письма, я мягко посмотрела на бабушку, а может ей сказать о своих страхах?

- Понимаешь... Я опасаюсь, что граф вызовет кузена на дуэль... В письме он ведь не признается о подобном намерении... - опустив глаза на бумагу, уже тише продолжила, - но все же я полагала по настроению письма хоть на каплю уразуметь его намерения...

Найдя глазами узкий диван темно-бордового цвета, я устало направилась к нему. Бабушка наоборот встала из-за стола, за которым она ежедневно занималась деловой перепиской и вела многочисленные хозяйственные книги, предоставляемые управляющими ее имений на проверку.

Она подошла ко мне и бесшумно присела рядом. Немного помолчав, бабушка пояснила:

- Милая, не переживай. Лорд Инсбрук никогда не вызовет своего брата... - тут в дверях вновь появилась Летти с кофе, аромат которого соблазнительно расплылся по библиотеке. С бабушка вежливо попросила служанку поставить поднос на кофейный столик стоявший напротив дивана.

Я вся в нетерпении ждала прерванных объяснений, раздраженно поглядывая на чашечки с дымящимся напитком. Видя мое волнение, бабушка жестом отпустила Летти и протянула мне хрупкую емкость с ароматным кофеем. "Кофей - как интересно его здесь называют", - подумала я, с благодарностью принимая чашку.

Бабушка начала неспешно говорить.

- Да... Его кузен - единственный сын тети, родной сестры вдовствующей графини Инсбрук.

- Он так любит свою тетю? - с сомнением спросила я, хотя мне после ее объяснений стало легче, - или так любит кузена?!

Впрочем, в его любви к кузену я лично крайне сомневаюсь. Если бы Гаррет попал в его разгневанные руки в тот вечер, о любви бы речи не шло...

- Там личная драма... Отец сестер - графини Инсбрук и миссис Дрейк - барон Уайетт, азартный игрок и ветреный мужчина. Он долго обрекал свою семью на положение бедных родственников, живущих на подаяние недовольных родных. Наконец, когда ему уже серьезно грозила долговая тюрьма, он продал свою старшую дочь престарелому изуверу за тридцать тысяч фунтов, - бабушка, осуждая, покачала головой.

- В те времена это было более чем щедрое предложение. Этого большого состояния с лихвой хватило, чтобы прилично выдать замуж шесть невест, - пригубив кофе, она так и замерла, засмотревшись в прошлое...

Я не смела ее тревожить, терпеливо ожидая дальнейших пояснений. Бабушка, заметив муку на моем лице, спохватившись, продолжила: