К больным родом из неблагополучных, гегемонских семей родственники почти не ходят. Поскандалят с нами дня три после поступления больного на лечение или после операции и исчезают водку пить. Потом ищи-свищи их, когда надо выписать их больного домой или на кладбище, буде помрэ.

К больным благополучным ходят и сидят у них ночами тихие мамы и нежные жены. Хлопот с ними – никаких. Они очень толково обычно помогают сестрам, а то и сами всему научаются по ходу пьесы.

Опухоли ЦНС – тяжелое заболевание, но от травм той же ЦНС больных умирает гораздо больше. Среди трудоспособного населения травма вообще – самая частая причина смерти. И вот что я думаю. Может быть, надо наплевать на всю эту ювенальную юстицию и забирать из всех неблагополучных семей малых детей. Создать детские дома с профессиональным уклоном и учить с пеленок полезному труду. Воспитывают же так суворовцев и нахимовцев! А тут готовить инструментальщиков, водителей, экскаваторщиков и т. д.

Может быть, тогда удастся разорвать этот порочный круг и воспитать большую часть адекватного населения, которое не станет в пьяном виде выпадать из окон, поездов, врезаться на авто в столбы, забивать гвозди в темя самим себе. Тогда нейротравмы станет меньше. А населения – больше. Окупятся, таким образом, затраты государства на это дело. Да и нашей нейроонкологии денег перепадет!

И сразу думаю: «Как же! Тут же начнется в этих домах воровство всего и вся, неуставные отношения, рабский труд малолетних, онанизм и педофилия. Воспитывать-то некому!»

P. S.

А с этой педофилией – совсем ахтунг! Психоз у населения зачем-то индуцируют, не иначе! Где они прятались раньше, эти педофилы?

Несколько дней назад наш доктор осматривал в приемном покое девочку десяти лет. Девочка упала с высоты четвертого этажа. Осматриваете доктор в отдельной смотровой в присутствии мамы. Тут же находятся медсестра и санитарка.

Осматривает девочку доктор, как и положено, раздетую до нижнего белья. Крутит конечности в суставах, мнет грудную клетку, щупает (пальпирует!) живот и т. д. Когда доктор стал проверять объем движения в тазобедренных суставах юной пациентки, мамаша выбежала из кабинета и накинулась на первую попавшуюся доктора-женщину с криками:

– Пойдемте со мной! Посмотрите, что у вас доктор делает! Он не педофил?!

Тетку успокоили, но врача того уже зовут «педиком» и теперь, когда узнали, что педофилов станут химически кастрировать, очень ему сочувствуют.

Зашел в операционную онкологов. Профессор удалял большую часть кишечника вместе с сальником. И тут он увидел аппендикс и возликовал:

– А вот и наш отросточек!

И, как ребенка по головке, ласково потрепал «червячок».

Давно заметил: хирурги, оперируя на брюшной полости совсем по другим поводам, всегда радуются, увидев червеобразный отросток, как радуются встрече с первой любовью. Страсть к хирургии у всех начинается с акта аппендэктомии.

В медицинском институте нам здорово преподавали научный атеизм.

Не знаю, насколько это было научно, но увлекательно было так, что я поверил-таки в существование Бога!

По юной глупости сделал заявления на одном из занятий по историческому материализму о том, что кодекс строителя коммунизма списан с основных христианских заповедей. После этого вопрос о моем дальнейшем обучении в вузе рассматривался на комсомольском собрании института. А это такая скотобаза была, эти собрания, доложу я вам, по сравнению с которыми сборища теперешних юных путинцев – детский сад!

Пронесло. На этом я не успокоился и стал скупать старые Библии, молитвенники, псалтыри и вникать в церковнославянский язык. Меня и на этом поймали, и вновь встал вопрос об отчислении. У этого вопроса эрекция вообще не ослабевала все время моей учебы в институте.

Спасибо – не выгнали. Стал работать хирургом, и для религиозности места не осталось. Медицина – совершенно не богоугодное дело!

В самом деле, как же так? Бог наказывает болезнью, а мы, врачи, вообразили себя столь могучими, что беремся противостоять Его воле?

Священники, которые у меня лечились, объясняли мне такую Божью неувязку неубедительно.

Сам я утешился тем, что Бога, значит, все-таки нет, и лечим мы не Божьи наказания, а пьяные переломы луча в типичном месте, рак молочных желез, опухоли мозга… И так далее. И вообще, наше хирургическое говно, гной, тлетворные запахи, морг с невостребованными трупами и неразведенный спирт поутру – уж очень далеки от церковного благолепия. Всех этих песнопений; икон, светящихся в полумраке; мерцания свечей; вина причастия; ангельских ликов молящихся девочек в белых платочках…

Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня? Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей. Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прильпнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной…

Поступила к нам молодая попадья с тяжелой черепно-мозговой травмой. Мозг – вдребезги. Кости основания черепа сломаны, и из носа и ушей у нее – прет кровь, ликвор и мозговой детрит. Кое-как вывели мы ее из комы, но – на тебе! – вся эта петрушка осложнилась менингоэнцефалитом, и попадья навострилась еще раз умирать.

Вставили мы ей в желудочки мозга дренажные трубки, чтобы выводить гнойный ликвор наружу, то же самое сотворили через люмбальный прокол[25]. С помощью хороших отношений и коньяка выпросили у заваптекой больницы убийственные антибиотики и применили их в запредельных дозах. Ну и всяко-разно и очень интенсивно стали лечить: ИВЛ, восполнение ОЦК и улучшение реологии крови… Реаниматологи это лучше знают. Так они, по крайней мере, считают.

На третий день таких чрезвычайностей попадья пришла в себя, адекватно задышала и стала звать папу с мамой. Но те не пришли, а пришел к нам ее муж – классический поп с картины Перова «Чаепитие в Мытищах» – рыжий и толстый.

Услышав об улучшении состояния жены – просиял:

– Слава Богу! Помогло!

И рассказал, что он организовал совместное моление за здравие своей жены во всех храмах города одновременно. У них, у священников, это волшебным средством от тяжелых болезней считается. Так я, по крайней мере, его понял.

Говорю ему:

– Что ж вы нас, отец Никодим, заранее не предупредили?! Знай мы такое дело – не стали бы жене вашей голову и спину для дренажей зря дырявить, да и антибиотики (а пуще того – коньяк!) – сберегли бы!

– Что вы! – замахал руками отец Никодим. – Все совместно делать надо!