Еще в течение часа врачи боролись за Яну, но уж слишком настойчиво хотела она отрешиться от земных невзгод, и – не вернулась на землю.

– Вы – муж Яны Полянской?

Иван вздрогнул, поднял голову, встал.

– Я врач. Рубцов Сергей Иванович.

– Я – знакомый, ее знакомый... – ответил Иван, похолодев.

– Мне очень жаль. Она скончалась.

Иван застонал.

– Неужели ничего нельзя было сделать? Я ведь сразу вызвал «Скорую помощь»...

Рубцов нахмурился. Ему всегда, по долгу службы, приходилось оправдываться, почти всегда – без вины виноватому.

– Она приняла сильнодействующее наркотическое вещество, скорей всего двух видов. Да еще усугубила алкоголем. Просто самоубийство... Мы отдали на анализ пробы крови. Диагноз, думаю, на 90 процентов подтвердится.

* * *

Иван опустился на стул, посмотрел на сумочку Яны, ставшую совершенно ненужной.

– К сожалению, юношу и девушку спасти тоже не удалось, – добавил – добил Рубцов.

Иван поднял голову, сквозь слезы посмотрел на врача.

– Наша медицина – сильнее всех... Ваше кладбище пополнилось на три человеко-единицы?

Рубцов не отреагировал, ему приходилось выслушивать и пострашнее.

– Надо сообщить родственникам, – сказал он. – Вы поможете нам это сделать?

– Родители Яны на гастролях за рубежом... А у Глеба и Кристины мать – депутат Госдумы Эмма Благородова, – Иван встал, здесь ему было не место, он мешал. Найти быстрей телефоны и на выход.

Появился санитар с сумочкой Кристины.

Врач клюнул взглядом.

– Может, там блокнот какой-нибудь есть?

Иван взял сумочку Кристи, открыл, вынул оттуда мобильный телефон, стал просматривать список телефонов, нашел «МАМА», протянул мобильник врачу.

– Позвоните сами. Я их практически не знал... А я постараюсь найти телефон родителей Яны.

Врач помрачнел, покачал головой, но, тяни ни тяни, мертвый узел можно было только разрубить. Он взял телефон в руки, которыми безуспешно пытался вытащить из наркотической преисподней неразумных детей, нажал вызов.

* * *

Родительское сердце не екнуло, не защемило у Эммы Благородовой, не ощутила она в душе черной беспричинной тревоги. Она сидела на диване в любимом домашнем халате, привезенным недавно из Бомбея. Беззвучно мерцал на стене экран телевизора. Перед ней лежали две стопки документов, которые она бегло изучала. Это были подготовленные помощниками депутатские запросы двух категорий: «государственной важности» и «полугосударственной важности». Отличались они наличием или отсутствием финансовой составляющей. Документы третьей, «государственно-личной» категории, ушли в счастливое плавание. Эмма как никогда чувствовала себя на плаву, в могучем течении, силе, которую давало ей положение, стратегический ум и удачливость. Телефонный звонок прервал ее счастливо-властные помыслы. Эмма взяла аппарат, на определителе замигало имя «Кристи» и появилась хитрая мордашка, которую дочь вставила в ее телефон.

Не слушая, она сразу напустилась:

– Кристи, вы где сейчас? Посмотри на время!

Но вместо дочери почему-то ответил чужой мужской голос.

– Простите, это не Кристина. Это врач больницы скорой помощи Рубцов Сергей Иванович. Мне пришлось воспользоваться ее телефоном.

* * *

Эмма вздрогнула, почувствовав беду.

– Она потеряла телефон? – быстро спросила она. – Что произошло?

Рубцов, по-прежнему стоя в коридоре, покосился на Родина, вздохнул. А Иван, будто чужими руками стал осматривать содержимое сумки Яны.

– Простите, вы – мама Кристины и Глеба? – продолжил Рубцов. – Мне нелегко сообщать вам об этом. Но Кристина и Глеб только что скончались. Сильнейшая передозировка наркотиками. Плюс – алкоголь.

* * *

Эмма чуть не выронила телефон, низкий, грудной крик вырвался у нее.

– Да что вы такое мелете? Вы сумасшедший! Какие наркотики, какая, к черту, передозировка? Мои дети никогда, слышите, никогда не употребляли наркотики!

У Рубцова окаменело лицо.

– К сожалению, это – правда. Окончательный диагноз, конечно, подтвердит судмедэкспертиза. Я сочувствую...

– Это какой-то глупый розыгрыш... Ну, скажите, вы пошутили, да? Умоляю вас... – голосом из самой изнанки души причитала она.

– Приезжайте немедленно! – жестко оборвал врач. – Повторяю: больница «Скорой помощи» на улице Белой Церкви.

Иван тем временем просмотрел список абонентов в телефоне Яны, нашел свое имя среди не отвеченных вызовов. Посмотрел на молчавшего Рубцова, заметил:

– Родителей в списке нет. Ни мамы, ни папы...

Заглянув еще раз в сумочку, Иван увидел блокнотик, пролистал странички и нашел два телефона: Полянский Олег Арнольдович; Полянская Светлана Леонидовна.

– Нашел.

Иван достал свой телефон.

– Позвоните с ее телефона, – посоветовал врач. – Зачем вам тратиться? Тем более за границу...

– Разве это утрата? – Иван почувствовал вдруг безмерную усталость. – Хоть избегу лишних вопросов...

Глянув в блокнот, быстро набрал телефон отца. Через минуту послышался густой баритон. Из-за океана связь была отменная.

– Слушаю вас...

– Олег Арнольдович? Меня зовут Иван, фамилия моя – Родин. Я – друг вашей дочери Яны. Мне тяжело об этом говорить... случилось несчастье. Случилось горе. Яна умерла. Сегодня ночью. Отравление наркотическими веществами. Извините, я сейчас передам телефон врачу.

Рубцов быстро схватил протянутый аппарат.

– Да, я врач больницы «Скорой помощи» Рубцов... – произнес он и замер. Слов отца Ивану разобрать не мог, это был просто надрывный крик. После паузы Рубцов продолжил: – Были предприняты все меры. Передозировка наркотиками... Экспертиза подтвердит.

Рубцов продиктовал Родину телефон больницы, сказал:

– Сейчас им надо все осмыслить, чтоб задавать те вопросы, которые... задают в такой ситуации.

Иван отвернулся к стене и неожиданно со всей яростью грохнул по ней кулаком.

– Что же ты, Янка, наделала? Не уберег, не уберег тебя...

Врач молча отошел. На сегодня у него еще хватало работы.

Мимо Ивана повезли одну за другой тележки-каталки с телами, покрытыми простынями. Иван безошибочно определил, где везут Яну, остановил каталку, приподнял простыню, поцеловал в лоб, уронив слезы на ее лицо.

– Прощай, Янка. Непутевая ты моя, Зажигалочка...

Он закрыл ее простыней, отвернулся к стене, как приговоренный к смерти за тяжкое преступление. Санитары бросились догонять две уехавшие вперед тележки.