— Руководство универмага благодарит вас за посещение универмага «Мицукоси», — сказала студентка и затем повторила эту фразу еще три раза. — Руководство универмага глубоко сожалеет, что не может удовлетворить вашу просьбу, просьбу глубоко уважаемого посетителя. Мы можем вам предложить любую симфонию музыканта Шостаковича, — перевела студентка слова седого японца.

— А шестую? — уточнил разведчик, чем ввел в замешательство всех четверых.

— Мы благодарим вас за визит в наш отдел и готовы предоставить вам всю коллекцию русских композиторов, — с поклоном начала повторятся четверка.

— А как же шестая симфония? — решительно обратился разведчик к переводчице.

Все молча взирали на настойчивого иностранца, явно что-то скрывая. А он подумал, что симфонии у них в данный момент просто не имеется? И потому спросил, что нельзя ли заказать эту симфонию с доставкой через месяц или более. И опять начались церемонии с благодарностью. И когда в четвертый раз не был получен вразумительный ответ даже на доставку симфонии из Штатов или Англии, пришлось прекратить объяснения и в сопровождении студентки-тапера отправиться вниз к выходу.

То, что он услышал затем от нее, и поразило и озадачило его. Он знал, что не в характере японцев отказывать посетителю на любом уровне отношений. Но вежливость в этом случае лишь прикрывала истинное положение вещей с… симфонией, знаменитой музыки двадцатого столетия. Тут-то и стало известно, что истоки отношения японцев к этой симфонии кроются в японо-германских связях в годы войны. Второй мировой. Студенка доверительно рассказала разведчику, что по просьбе германской стороны Героическая симфония попала в черный список японских производителей пластинок. И по сей день эти списки не отменены.

Так вот каков был секрет «неразговорчивости» сотрудников музыкального отдела?! Почти двадцать лет прошло после Великой Победы над фашизмом, а эхо войны все еще витало над японскими островами, хотя и в такой уродливой форме.

70-е годы были отмечены предельными перегрузками в работе наших ракетчиков, проектировщиков и производителей. Кроме проектов-гигантов: «Энергия» и «Мир» с его модулями и кроме орбитальных космических станций и грузовых ракет, велись работы по созданию специализированных спутников серии «Радуга», «Метеор», «Надежда», «Океан», «Фотон», «Горизонт», автоматических лабораторий, новых спутников связи — «Молния» и новых типа «Интеркосмос».

До момента, когда наши космические программы сделались международными, КОКОМ совершал свое «черное дело»: запрещал экспорт в Союз высоких технологий. Наши специалисты и ученые оказались в положении, когда советской стороне не разрешалось запускать любые космические аппараты, если в них имелась хотя бы одна американская деталь или были использованы технологии из Штатов для ее изготовления.

И потому наша НТР усиленно работала, чтобы нужные детали и технологии был у наших специалистов в нужное время и в нужном количестве. Одновременно помогая, развивать собственное производство космической техники.

В архиве автора сохранилась памятка о спецзакупках по линии НТР и по линии МВТ с позиции Внешторга за 19741976 годы. Всего поручений было полтора десятка на общую сумму не в одну сотню тысяч инвалютных рублей. Заказчиками были семь министерств, связанных с космической промышленностью. Информация и образцы поступали из США, Англии, ФРГ, Швейцарии, Швеции и Японии. Спецзакупка включала в себя задания в интересах космических программ — это вакуумные камеры (еще с 60-х годов), центрифуги и солнечные имитаторы, а для всех отраслей промышленности — технология и оборудование для покрытия проводов термохладостойким тефлоном.

Следует напомнить, что ранее уже приводился пример о запчастях к вакуумной камере, объемом в 100 кубов, стоимостью почти в миллион. Практика работы Внешторга с запчастям, чаще всего предусматривала пять-семь процентов от общей стоимости контракта. Простая арифметическая задача показывает какого объема оборудования удавалось подготовить за рубежом: спроектировать, изготовить, испытать и доставить в Союз в обход эмбарго КОКОМ по фиктивным контрактам.

Следует осветить работу этой группы по космической проблематике, хотя бы в общем виде: это очередной шаг в полезности усилий НТР в укреплении обороноспособности Союза и не только ее. Почему так? Ибо информация по этой проблематике имеет значение и для народного хозяйства.

Здесь уместны провидческое высказывание академика Евгения Велихова: «Мы, благодаря работе над ядерным оружием, сумели развить нашу науку, сделать ее достижения конкурентноспособными на международном рынке. Без атомной бомбы мы были бы второстепенной державой». Это высказывание полностью относится к работе НТР и по другим направлениям, в частности, по специфическому — космическому.

И если по оценкам Запада оборонная промышленность страны якобы на семьдесят процентов заимствована через источники за рубежом, то доля НТР с территории страны составляет до 30 процентов по информации и до 50 — с территории Союза ото всей научно-технической разведки.

Вот почему, следуя указанию указанных выше компетентных личностей, следует затронуть вопрос о становлении группы в качестве квалифицированной разведывательной структуры агентурного проникновения в объекты главного противника — США, но с территории третьих стран и Союза.

Вот как автор-ветеран приводил пример с выходом на нужного человека из делового мира, выступая в «кузнице кадров разведки»:

«Мы с «Хикари» «февралики». Так называют у нас, в России, людей с сумасшедшей искрой в голове.

И действительно, я — сумасшедший, так как моя работа в разведке была связана многие годы с «авантюрами холодного расчета», граничившими с сумасшедшими решениями. Если бы я следовал всегда инструкциям, навязываемыми острожным моим начальством, то многие разведзадачи просто не были бы решены.

А Хикари? Его сумасшествие состоит в том, что он связался с нашей разведкой, всеобъемлющей по задачам и охвату мирового масштаба, а значит — высочайшего класса эффективности.

Как-то в одной из своих рукописей автор назвал его «мой японский друг». Но он был не только другом, но и другом нашего Отечества.

Хикари шел сознательно на риск, об этом говорит случившийся с ним разговор о детях — почему он имеет только сына? Он печально ответил, что рано или поздно ему грозит тюрьма…