Вспомнил он и о Деве.

Желая быть милостивым и благодарным, король спросил у Жанны, что бы она хотела получить в награду за свои труды. Если у нее есть несколько просьб, она может все их высказать.

Но у девушки оказалась только одна просьба.

Она хотела, чтобы король освободил от податей ее родные места, многократно разоренные врагом деревни Гре и Домреми.

Желание Девы было исполнено.

Ну и пировали же в этот день в городе Реймсе! Монсеньор архиепископ дал королю и его свите торжественный обед в своем дворце. А что творилось на улице!

Повсюду были расставлены столы, скамейки, чурбаны, ящики. Под навесами и под открытым небом, в кухнях и на кострах, на противнях, сковородах и вертелах жарились дюжины быков, сотни баранов, тысячи кур и кроликов.

Городская казна, несмотря на тяжкие охи и вздохи старшин и богатых буржуа, оказалась вынужденной отпустить средства на всю эту снедь.

По освященному веками обычаю, день коронации был днем дарового стола.

В этот день голодные бедняки Реймса имели возможность наесться до отвала. Они хорошо знали, что все не съеденное сегодня завтра будет отобрано городской стражей – и это удесятеряло их старания.

Однако что за еда без питья?

Это было также предусмотрено. Отовсюду катили бочки и бочонки, несли кувшины и кружки. Из архиепископского дворца выволокли большого бронзового оленя, доверху наполненного бургундским. На груди оленя был приделан кран, и каждый мог цедить благородный напиток в потребных количествах.

Веселье длилось до позднего вечера. Мало кто из горожан в эту ночь спал в своей постели. Наевшиеся и упившиеся до полного изнеможения, люди сваливались тут же под скамейками и столами.

Да, надолго должны были запомнить граждане Реймса славный день коронации, 17 июля 1429 года!..

Во время обеда у архиепископа Жанна старалась держаться весело и непринужденно. Это ей плохо удавалось. Она не могла забыть взгляд, случайно пойманный в церкви. Он точно подтвердил все прежние наблюдения и догадки. И сейчас, за столом, Жанна снова видела эти глаза, но изменившиеся, холодные и сладкие – как обычно.

Впрочем, захмелевшие придворные не обращали внимания на девушку. Поэтому, когда герольд тихо сказал, что ее ожидает отец, она смогла незаметно покинуть трапезу.

Отец!.. В первый момент Жанна не поверила ушам. Он так был зол, чуть ли ее не проклял. Она уехала из дому вопреки его воле. И вот все-таки он здесь…

Жанна старалась представить суровый облик отца, его тихий, глухой голос. Он был неразговорчив, бедный Жак Дарк. Он был очень строг и часто учил своих детей уму-разуму с помощью тумака или веревки. Но его молчаливую любовь и скрытую заботу девушка ощущала неизменно.

Как ей недоставало этого сегодня!..

Недаром почти весь день, в церкви, и потом, во дворце, Жанна думала о прошлом, о своей деревне, о лесе Шеню, о дереве фей. Недаром, когда король спросил о ее желании, она снова вспомнила родные места. Как ей хотелось сейчас бросить все и уйти с отцом туда, к себе, к ласковой матери, к друзьям и подругам детства!..

Девушка не чуяла ног под собой.

Долго искать не пришлось. Жак Дарк остановился тут же, на улице Парвис, в старой гостинице «Полосатый осел». К великой радости, Жанна увидела рядом с ним своего неутомимого наперсника, «дядю» Дюрана Лаксара.

Медленно тянулась беседа. Торопиться было некуда: впереди ждала целая ночь. Постепенно Жанна вытянула из отца все, что хотела услышать: о матери, о подругах, о деревне.

Жак Дарк был очень обрадован, узнав, что благодаря заботам дочки с его односельчан снимут подати. Как это кстати! Восстановление деревни влетело в копеечку, и задолженность перед королевским приказчиком была очень велика – крестьяне не представляли, чем будут ее погашать.

Старик разговорился. Он рассказал, как все кругом были поражены подвигами Жанны. Земляки гордились ею. Гордился своей дочкой и он, Жак Дарк, хотя мало кому признавался в этом.

Отец не скрывал, что, когда увидел девушку на коронации в блестящих латах и нарядном одеянии, стоявшей рядом с королем и самыми знатными господами, он слегка приуныл. Он испугался, не зазналась ли его Жаннетта и захочет ли она разговаривать с ним. Он очень рад, что девушка осталась той же, что была когда-то: простой, честной и скромной. И об этом он намеревался рассказать по возвращении в деревню.

Дюран Лаксар во все глаза смотрел на героиню и о чемто думал. Наконец, уже под утро, когда беседа стала замирать, он не выдержал и задал вопрос, давно вертевшийся на языке:

– Жаннетта, детка, скажи мне по совести, неужели же ты ничего не боишься?

Жанна долго молчала.

Потом ответила тихо, но внятно:

– Я не боюсь ничего, кроме предательства.

В предрассветной мгле девушка еще раз отчетливо увидела глаза монсеньора архиепископа Реймского.

Большие часы на башне Кентерберийского аббатства ударили десять раз.

Чуть заметным движением руки кардинал отпустил придворных, удержав лишь двух секретарей. Его высокопреосвященство чувствовал себя необычно утомленным. Сегодняшний день принес много неприятностей и суеты, а впереди ждала бессонная ночь: нужно было осмыслить все происшедшее, обдумать, продиктовать и отослать письма во Францию.

Известия последних дней сильно взволновали могущественного прелата. По существу, это был крах политики многих десятилетий. Если бы король Генрих V вдруг встал из могилы, он бы пришел в ужас. Но кардинал смотрел на все иными глазами, чем покойный монарх. Наряду с огорчением где-то в тайнике души он испытывал злобную радость. Волею обстоятельств он еще на шаг приблизился к цели. Неудачи на континенте били в первую очередь по его соперникам. Теперь-то они, конечно, без него не обойдутся. Теперь просьбы сменятся мольбами – в этом у него не было сомнений. А раз так, он сможет более твердо ставить свои условия.

Взвешивая беспристрастно события минувших лет, Винчестер не мог не признать, что время работало на удовлетворение его честолюбивых замыслов.

В тот день, когда Генрих V закрыл глаза, оставив оба королевства девятимесячному ребенку, у кормила правления оказались трое ближайших родственников прямой линии царствующего Ланкастерского дома.

Один из них был Винчестер, тогда еще только епископ.

Винчестер приходился дядей умершему королю.

Двое других – герцоги Глостерский и Бедфордский – были младшими братьями Генриха V.

Будущий кардинал слыл богатейшим человеком Англии. Он занял главное место в королевском совете. Глостер был назначен лордом-протектором, а Бедфорд, получивший титул регента, отправился во Францию руководить военными операциями.