Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этот допрос был похож на прошлый?
— Он вел себя жестко и беспринципно, но рук не распускал.
— Вы потом думали о произошедшем? Это вас тревожило?
— Да, постоянно, — кивнул Георгий, — я схожу с ума?
Я путаю реальный и вымышленный миры. У меня постоянные провалы в памяти. Я беспрерывно прокручиваю в голове то, что со мной случилось, начиная с Макки.
— Не думаю. И я все обязательно проверю. Сейчас, как ваш адвокат я обязан вас спросить: вы считаете себя виновным в преступлении, в котором вас обвиняют?
— Я не работаю на Вестленд. И не являюсь их агентом.
Адвокат пристально посмотрел на него.
— Из вашего допроса я понял, что все началось с вашей встречи с Елариным, а потом цепь трагичных событий привела вас сюда.
— Еларин очень настойчиво и довольно профессионально пытался вложить в мою голову, что я могу спасти сына. Он рассказывал мне об Источнике, Рунах, зонах отчуждения, делился закрытой информацией. И подвел все к тому, что у меня есть шанс и теперь мне осталось лишь принять правильное решение. Он хотел, чтобы я отдал ему сына.
— И вы его послушали?
— Не совсем, — Георгий качнул головой, — дело в том, что в той поездке, о которой я вам только что говорил, я встретил ученого, который занимается изучением Источника, Искр, их влияния на человеческий организм, в том числе и синдромом Ларанга. Теории Еларина очень совпадали с теорией Фернсби, только в отличии от первого, тот на меня не давил и ничего не требовал, не убеждал, не рассказывал сказок. Я позвонил ему и сам попросил помощи. Он согласился посмотреть Артема и после сказать сможет он помочь или нет.
— Его имя?
Георгий медлил с ответом.
— Он вряд ли имеет ко всей этой истории какое-то отношение. Если о нем станет известно, у него могут быть большие неприятности
— Вы договаривались с ним о встрече?
— Да, Ольга с Артемом должны были лететь в Оркли, чтобы с ним встретиться. А я хотел добраться через зоны отчуждения.
— Он знал, что у вас будут Руны?
Георгий кивнул.
— Я сказал, что согласен на экспериментальную операцию и что у меня есть камни.
— Он один из тех, кто знал про ваши планы и про то, что у вас есть Руны. Его нельзя сбрасывать со счетов, по крайней мере пока не докажем обратное.
— Давен Фернсби.
Адвокат сделал отметку в своем планшете.
— Вы можете не беспокоиться, как я вам уже сказал, наше с вами общение абсолютно конфиденциально. И я раскрою имя, только если у меня будут неопровержимые доказательства его вины. Кто еще знал о том, что вы поедете в то утро в аэропорт?
— Мы собирались лететь в Хардан на финал по бочче. Это была официальная версия для всех остальных.
— Кто знал о вашей поездке?
— Мой друг, Олег, это он купил нам билеты на матч. Еще мои родители. К тому же, как оказалось, за мной все время следили из Управления, как только я вышел из лазарета, даже прослушивали мои звонки.
— Как же они не засекли ваш разговор с доктором Фернсби? — уточнил адвокат.
— Я звонил с другого номера.
— Почему? Вы подозревали, что за вами идет слежка?
Георгий тяжело выдохнул. Покачал головой.
— Я знал, что иду против закона и Стражи. Взять Руны, присвоить их себе, использовать на личные нужды — одно из самых серьезных преступлений нашего мира. Я подстраховывался.
— Хорошо, — Виктор кивнул. — Теперь расскажите мне, как у вас оказались Руны?
— Я взял их в Карьере, — в который раз повторил Георгий, — во время последнего рейда.
— Расскажите мне все подробно о том рейде.
Гронский тяжело положил голову на руки. Снова одно и тоже по кругу. Как белка в колесе. Как может совершенно далекий от Стражи человек понять, что такое их служба, рейд, барьеры? Он начал свой рассказ в очередной раз. Делал паузы, возвращался назад, когда адвокат на самом деле что-то не понимал или уточнял детали.
— Вы помните, как выносили Руны? — наконец спросил он, когда Георгий закончил.
— Я помню Источник и россыпь этих камней повсюду.
— Но как вы их клали себе в карман и выходили с ними не помните?
— Нет.
Адвокат сделал несколько пометок на своем планшете.
— Ваш рассказ почти стопроцентно совпадает с тем, что написано здесь. Не считая вашего разговора с Фернсби.
— Потому что я не вру. Не отрицаю своей вины, но и чужой на себя брать не хочу.
— Тогда, может есть то, о чем вы еще не рассказали следователю? Любая мелочь может помочь. Подумайте хорошо.
Георгий некоторое время смотрел на адвоката. Потом отвел глаза, переведя взгляд на шершавую поверхность стола. Выбил четкую дробь пальцами.
— Судя по вашей реакции вам есть, что сказать.
— Вы так спокойно выслушали ту часть моего рассказа, где я говорил о моем пребывании у Источника и о том, что я с ним разговаривал и даже бровью не повели. А Седов в открытую назвал меня сумасшедшим. Вы так не считаете?
— У меня с вашим следователем разные задачи, — спокойно ответил Малешский, — по мне на сумасшедшего вы не похожи. К тому же я чувствую, что вы говорите правду, по крайней мере, вы в нее сами верите. Однако если дальнейшее развитие событий повернется так, что нам будет выгодно использовать подобный аргумент в нашем деле, я вам сообщу.
— Я — страж. И я более десяти лет служил в Управлении. Одной из моих обязанностей было сопровождение Рун от Карьера до страны получателя. Либо как основной получатель, когда я вез камни в один из доминионов Содружества, либо как независимый наблюдатель, если рейд был в другую страну. Но чья бы очередь на получение Рун не была, действия всегда одни и те же. Объем бокса, вес, количество самих камней, их размеры, условные единицы излучения, его мощность — все учитывается. Любая мелочь, так как всем известно Источник осыпается редко, и чтобы накопить хотя бы на один стандартный бокс надо время. Очередность между государствами строгая и кратность получения у всех разная в связи с чем идут постоянные скандалы на любых заседаниях Комитета.
Адвокат внимательно слушал, не перебивая. Георгий слегка ушел в себя, пытаясь снова вспомнить, воспроизвести в своей голове то, что постоянно видел в своем сознании словно через мутное стекло.
— Когда я стоял у Источника, вокруг было очень много камней. Их хватило бы не на один бокс и не на одну передачу. Откуда они взялись?
