Я и раньше любил задевать отца, но с того момента это переросло в какую-то маниакальную потребность делать всё наоборот. Наперекор ему со сто процентной отдачей.

Было совсем не удивительно, что этот рейд по волнам прошлого закончился в клинике. Я оставил Блейк спящей, она и так уже порядком хапнула нервов за один день, и отправился сюда. Мне хотелось взглянуть в лицо причине моих бед, ведь именно так я об отце и думал: раздражающий фактор, фигура, которой я готов противопоставлять себя до бесконечности, просто предатель, заслуживающий если не боли и страданий, то хотя бы вечной раздражённости, когда ему то и дело доносят, что нового натворил его отпрыск.

Сейчас я ощущал беспомощность, хотя беспомощнее враз похудевшей фигуры под больничным одеялом я давно никого не видел.

Когда мы успели докатиться до такой жизни и таких взаимоотношений? Раньше ведь всё было иначе. Дело даже не в том, что он пытался лепить из меня кого-то: идеал сына из собственных фантазий. Я был нескончаемо утомлён, что сейчас ко всем прочим личным проблемам, вынужден разгребать и то дерьмо, которое он мне оставил.

–Опять пришёл позлорадствовать.

Я резко обернулся, удивлённый, что не услышал, как тихо открылась дверь палаты. Видимо, я настолько погрузился в воспоминания, что оторвался от реальности, полностью переместившись в прошлое и уйдя в свои мысли. Досадное упущение, мне не стоило так расслабляться. Один прокол, и эта змея подползла слишком близко.

–Я тут набегами, в отличие от тебя, Робин,– протянул я, смотря на мачеху. Это грубое, абсолютно неуместное подчёркивание родства, словно гвоздь впилось куда-то между лопаток.– Каждый день проверяешь, не отдал ли супруг концы?

–Что ты такое говоришь!– попыталась пристыдить она и провела по тёмно-серым волосам, приглаживая и без того идеальную укладку.

–А, ну тогда изображаешь скорбящую и озабоченную жёнушку,– протянул я.– Твои адвокаты фиксируют каждое посещение больницы, чтобы было чем оперировать в суде, когда тебе захочется вонзить зубы в филейную часть наследства?

–Логан,– она поморщила свой аккуратный, подправленный лучшими пластическими хирургами, носик.– Ты в своём репертуаре.

–Ну да, я то его не меняю, в отличие от тебя.

Я отвернулся, всем своим видом показывая, насколько она мне не интересна. Пусть поймёт, что я воспринимаю её не более чем назойливое насекомое, вьющееся в общем рое кровососущих.

Она всегда была такой: холодной и наигранной. То изображала из себя обеспокоенную мамочку, то окатывала льдом презрения, до конца не уверенная, какую же тактику со мной выбрать. Теперь, небось, кусала себе локти, думая, что надо было придерживаться более положительного образа с самого начала, глядишь, её бы фальшивая доброжелательность сейчас бы растапливала моё сердце.

–Чего ты хочешь?– бросил я через плечо, понимая, что Робин никуда не спешит. Она так и застыла у двери, в своём идеальном трикотажном костюме из чьей-то последней коллекции. Я видел выписки её банковских трат, о деньгах эта мадам вообще не думала.

–Поговорить.

–О чём? Отец оставил чёткие указания насчёт суммы твоего месячного содержания. Ни цента сверху ты не получишь.

–Я не о деньгах.

Ну как же… она могла «лечить» кого угодно, только не меня.

Однако я развернулся.

–А о чём?

–Я уверена, твой отец не хотел бы, чтобы я сидела не при делах, он просто не успел ничего продумать заранее, мы часто обсуждали работу, поверь, я больше знаю про издательское дело, чем ты, Логан,– Робин выдержала паузу нужной длины и мягко мне улыбнулась.– Поверь, я могла бы быть полезной.

Она замолкла, терпеливо ожидая моего ответа. Интересно, на что она рассчитывала? Что я тут же с радостью приму её щедрое предложение? Может, они с отцом и обсуждали дела: вернее, он говорил, а она слушала, кивая в нужные моменты. Насколько мне было известно, никаких степеней по стратегическому менеджменту и практических навыков в издательском деле Робин не имела. Впрочем, как и я. Вот только в отличие от неё, колледж я закончил, её же личное дело затерялось где-то на бескрайних просторах Оклахомы. Из своего заштатного городка Робин выбивалась известным способом. Не знаю, кто подложил её под моего отца. Поговаривали, что его злостный приятель из «Персей групп». Ружьё, как говорится, выстрелило, и из простой любовницы эта вертлявая задница перешла в статус законной жены.

–Поверь, Робин, совет директоров тут же распнёт меня на ближайшем к зданию столбе, если я по какой-то причине допущу тебя к делам издательства.

–Но почему?– она вздёрнула подбородок и чуть ли не топнула каблуком; ая видел, ей очень хотелось.

–Потому что… – я иронично приподнял бровь,– ты и сама это прекрасно знаешь.

Робин всё-таки вонзила каблук в безликий больничный ламинат, вероятно, останется вмятина.

–И перестань снабжать Ванессу информацией,– засунув руки в карманы, бросил я ей наудачу.

По тому, как вытянулось её лицо, я понял, что попал в точку. Однако Робин недолго теряла самообладание.

–А тебя, значит, можно поздравить, хм, папочка?

Я нахмурился ещё сильнее и равнодушно произнёс, стараясь никак не реагировать на её слова.

–Не знаю, что она тебе наплела или пообещала, но этого не будет, Робин.

–Посмотрим,– процедила она и, наконец, вышла из палаты, оставляя меня наедине с отцом и мерным писком поддерживающих его жизнь аппаратов.

* * *

Уже глубоко вечером я набрал Ванессу. Как бы не оттягивал этот момент, он всё-таки наступил. Дело не в том, что её новости напугали или шокировали меня,– я всё ещё до конца не верил, что ребёнок мой,– мне не хотелось, чтобы она наделала каких-то очередных глупостей. Например, связалась с Блейк, чтобы позлорадствовать и насыпать соли на её раны.

Я очень надеялся, что мы со всем справимся, и у Блейк хватит веры в меня, чтобы принять мою сторону при любом, даже самом неблагоприятном раскладе. Если бы ситуация была повёрнута в другую сторону, и это она нуждалась в моей поддержке, я бы без всяких колебаний её оказал.

Очень надеялся, что когда-нибудь моя жизнь потечёт по более спокойному руслу, желательно вместе с Блейк и тем, что судьба нам даст.

Совершенно внезапно я осознал, что не готов отпускать её, если она вдруг захочет уйти. Блейк была нужна мне, и я не собирался опускать руки, в случае если она решит, что ей лучше отстраниться. Я не позволю ей это: ведь плохо будет нам обоим.

Сегодняшний день, несмотря на череду неприятных моментов, каким-то непостижимым образом принёс мне облегчение. С груди, будто камень упал, а расправить плечи и выпрямить спину стало куда легче. Я очень надеялся, что если Блейк приняла меня со всем моим прошлым и ошибками, то и отголоски их в настоящем не смутят её до той степени, чтобы ей захотелось сбежать.