Превышение скорости?

Девушка свернула и остановилась у тротуарной бровки, невидящим взглядом упершись прямо перед собой. Патрульный автомобиль скользнул мимо.

Дрожащей рукой Юки выключила зажигание и замерла, поджидая, пока не успокоится сердце.

Дура! Дура!

Пижама промокла от пота, атласные манжеты и воротник выглядывают из-под плаща… Боже! Если бы копы задали ей простой вопрос, что бы она им ответила?

Что следит за Гарзой?

Красный свет светофора. Перед носом машины туда-сюда снуют прохожие. Клерки с кожаными папками и дымящимися бумажными стаканчиками. Медсестры и врачи, в пальто поверх халатов, ноги мягко ступают в тапочках на резиновой подошве…

Каждый спешит на работу.

Юки мысленно вернулась в прошлое, вспоминая, как еще пару недель назад сама торопилась попасть в лифт, который унес бы ее на один из верхних этажей небоскреба, где за ней водилась слава молодого, энергичного адвоката одной из ведущих юридических фирм.

Она любила свою профессию. А сейчас не могла даже вообразить себя за рабочим столом. Нынче все ее таланты клинически сошлись на Деннисе Гарзе. И на поисках ответа, как и почему это чудовище умертвило ее маму.

Темно-коричневый, как бы припудренный пылью конверт я увидела сразу, несмотря на целую гору макулатуры, скопившейся в коробке «Для входящих». Выдернув его из бумажной стопки, я взрезала клапан маникюрными ножницами, которые держала в верхнем ящике.

Отчет я прочитала быстро; затем для вящей надежности перечитала. На пуговицах-кадуцеях дактилос кописты обнаружили не самое маленькое число невнятных отпечатков. Миллионов эдак пятьдесят, полагаю.

Реальных результатов — ноль.

Я поднялась из-за стола и подошла к Джейкоби, который только что развернул обертку двойного сандвича с яйцом и теперь накладывал в тарелку шинкованную капусту с маринованным чесноком.

— Хочешь? — поднял он одну половинку сандвича.

— Давай.

Я ногой подтянула стул и расчистила себе местечко на столе, локтем сдвинув стопку бумаг.

Пока мы обедали, я опробовала на Джейкоби ворох мыслей и, в частности, сообщила, что Юки подала заявление, обвиняя муниципальный госпиталь в убийстве своей мамы.

Все остальное я тоже рассказала: и про беседу с медсестрой, и про пуговицы с кадуцеями, и про сведения, которые удалось выцарапать из Карла Уитл и по ходу словесного фанданго в его президентских апартаментах…

Я говорила, и говорила, и говорила — а Джейкоби ни разу меня не остановил. К тому моменту, когда я добралась, наконец, до судебного процесса, он вскрыл коробочку «Криспи креме» и выложил передо мной шоколадное печенье.

— А что за роль ты здесь играешь: начальника отдела или рядового следователя?

— У нас одно-единственное патологоанатомическое заключение, насчет Кэйко.

— И как же Клэр это охарактеризовала?

— Да никак. Дополнительных-то улик нет. Придется ждать, пока не появятся факты.

— Что-то я в толк не возьму… Где здесь указания конкретно на Гарзу? Или вам, девочкам, его физиономия не нравится?

— Ну, положим, Бог его не обидел…

И я рассказала Джейкоби, что Кэйко, подобно пациентам из судебного процесса, попала в больницу через отделение неотложной помощи, а ОНП, как мы уже знаем, — это епархия Гарзы.

С другой стороны, то же самое можно было сказать и про тысячи других людей, которые потом успешно выписались и, насколько мне известно, счастливо живут до сих пор.

— В списке больничных кадров — врачей, медсестер, санитарок, технического персонала — мне надо найти нечто такое, что либо даст логичное объяснение, либо, напротив, укрепит мои подозрения, — сказала я.

— А от меня ты чего хочешь?

Джейкоби скомкал бумажный мусор, оставшийся после обеда, и зашвырнул его в мусорную корзину.

— Чуть-чуть поработать в сверхурочные…

— Нынче вечером?

— Причем бесплатно, потому что…

— Ах, черт, совсем забыл! У меня на сегодня билеты в оперу!

— …потому что бюджет на сверхурочные в этом месяце мы весь использовали. Потому что дело официально не заведено. И потому что я даже понятия не имею, где тут собака зарыта.

В итоге Джейкоби сдался, понимая, что я бы то же самое сделала для него, поменяйся мы местами.

К тому времени, когда дневная смена выкатилась, наконец, из дежурки, уступив место менее везучим коллегам, мы с Джейкоби успели прогнать через базу данных имена шестисот сотрудников муниципального госпиталя.

В результате среди них удалось даже выявить врачей с сомнительной профессиональной карьерой, не говоря уже про младший медперсонал, где-то и дело встречались индивиды, привлекшие внимание полиции за хулиганские выходки, бытовое насилие, причастность к вооруженным ограблениям, за употребление наркотиков… Вождение в пьяном виде я даже упоминать не буду.

Из моего принтера выскочила краткая сводка о «пуговичных» жертвах.

Я зачитала ее Джейкоби:

— Все тридцать два пациента прошли через ОНП, причем половину из них осматривал лично Гарза. Негры, белые, желтые, серо-буро-малиновые, какие хочешь… От семнадцати до восьмидесяти трех лет; летальные исходы за последние три года разбросаны по календарю равномерно, то бишь случайно…

— Понятно. То, что ты сейчас мне изложила, можно подытожить так: профиль типичной жертвы отсутствует. Если вообще их можно считать жертвами, и это «если», знаешь ли, стоит под большим вопросом.

— Ты прав, мой верный Санчо Панса… Я в тупике. На руках лишь странная «пуговичная» подпись — и больше никакой связи между жертвами.

Тут Джейкоби зашелся кашлем. Рана в легких не затянулась до конца и порой изматывала подобными приступами. Отдышавшись, он положил стопочку бумаг под дырокол и встал, чтобы набросить куртку.

— Рискую повторить очевидное, и все же… Кто здесь говорит про убийства, кроме твоей Юки? На чем основано ее утверждение? Может, она просто ненавидит доктора Гарзу?

— Согласна, Уоррен. Однако пуговицы на глазах мертвецов что-нибудь должны значить. Или нет? Если ты думаешь, что я спятила, попробуй тогда объяснить, где логика.

По дороге домой я только и делала, что размышляла о том больном воображении, которое маячило за пуговицами-кадуцеями. Или мы с Юки превратились в параноиков, или опасения верны: в муниципальном госпитале орудует весьма необычный маньяк-убийца.

И никому до этого нет дела.

Хоть бы почесались слегка…

Проверив дома, корм для Марты и забежав на секунду в уборную, я через рекордное время вновь сидела за рулем «иксплорера», направляясь в сторону больницы.