Глядя на монитор, она навела курсор на нижний угол модели. Еще раз подняла лист бумаги, испещренный формулами и цифрами. Кажется, так. Должно быть так. Она отложила страницу.

Палец обожгло, она бегло на него взглянула. Порезалась краем бумаги. Проигнорировав ранку, снова уставилась на экран.

— Пожалуйста, пожалуйста, — прошептала. — Пожалуйста, найдись!

Кликнула мышкой. И на монитор выплыла формула.

От облегчения она чуть не разрыдалась. Откинулась на спинку стула.

Код был цел. Ключ нашелся, и мутация его, по всей видимости, не затронула. Значит, и вирус, созданный ею для выведения из строя этих генов, был дееспособен!

Тут явилась мысль, от которой радости у нее поубавилось. Получив желаемое, Свенсон ее убьет. Может, не говорить ему ничего? Нет, надо сказать. Ведь эта информация должна спасти огромное количество людей, независимо от того, кто именно ею воспользуется.

А вдруг не должна? Он рассказал ей не все. Было что-то…

— Мама! Мам, проснись!

Рашель подскочила:

— Томас?

В дверях стоял ее сын.

— Папы нет. В дозор, наверно, отправился.

Рашель откинула покрывало и встала.

— Нет. Он должен быть дома.

— Так доспехов тоже нет. И меча.

Она взглянула на вешалку в углу, где висели обычно его латы и ножны. Та была пуста. Может, он и впрямь отправился в дозор, ведь столько народу сейчас прибывает на Собрание?

— Я уж поспрашивал в деревне, — сказал Сэмюель. — Никто не знает, где он.

Она задернула холщовую занавеску, заменявшую дверь. Торопливо сняла спальную рубаху, надела блузу из мягкой кожи со шнуровкой крест-накрест на спине. В шкафу висело больше дюжины ярких платьев и юбок, предназначавшихся в основном для празднований. Рашель выбрала желтовато-коричневую кожаную юбку, надела и туго затянула веревочные завязки. Под платьями рядком стояли шесть пар мокасин, некоторые — новые, некоторые уже изрядно поношенные. Она схватила первую попавшуюся.

О том, что делает, она не думала. Мысли были заняты сном. Подробности его уже стирались в памяти, но отдельные мгновения все еще были яркими, как оперение попугая.

Она попала в сновиденный мир Томаса.

Побывала в лаборатории, скрытой внутри горы Циклоп, с Моникой — или Моникой самой? — делая и понимая такое, о чем представления не имела. И если Моника вправду нашла свой ключ, девушку могли убить прежде, чем Томас ее найдет.

Сердце у нее колотилось. Нужно ему об этом рассказать!

Подойдя к столу, Рашель взяла витой бронзовый браслет, сделанный для нее Томасом, надела его на руку, выше локтя, и вдруг…

Увидела на руке кровь, темно-красное засохшее пятнышко. Ах да, ранка, оставленная дверью. Должно быть, открылась ночью.

На простынях тоже виднелись пятна крови.

Страстно желая поскорее найти Томаса, она чуть было не выскочила прямо так, с измазанной рукой. Но спохватилась — неудобно все-таки. Поспешила к кухонному тазику, подставила его под камышину. Отвела рычажок, сдерживавший воду, и пустила в тазик струю.

— Мэри! Сэмюель!

Ответа не последовало. Куда-то вышли.

От воды начало жечь указательный палец правой руки. Она осмотрела его и обнаружила еще один крошечный порез.

От бумаги. Порез из сна! Во рту у нее вдруг стало сухо, как в пустыне.

И тут же явилась мысль. Они с Моникой связаны! Как именно — неизвестно, но связаны, и порез тому подтверждение. Томас уверял, что, умерев в том мире, он умрет и в этом. Возможно, с нею тоже может случиться все, что случится с Моникой! К примеру, убьет Монику этот Свенсон, и умрут обе.

Нужно добраться до Томаса раньше, чем он снова увидит сон, — чтобы он успел ее освободить!

Рашель выбежала на улицу, огляделась — по широкой мощеной дорожке прогуливались сотни прибывших на Собрание людей — и поспешила к озеру. Где ее муж, должен знать Сайфус. А не он — так Майкиль или Уильям.

— Доброе утро, Рашель!

Ее приветствовала Кассандра, жена одного из старейшин, — в венке из белых цветов, с подкрашенными пурпурным тутовым соком веками. Несмотря на нежданную угрозу со стороны Орды, в деревне царило праздничное настроение.

— Кассандра, ты не видела Майкиль?

— Она в дозоре. А ты не знала? Разве Томас не с ней?

Рашель, презрев вежливость, побежала дальше. На Томаса это не похоже — уйти, ничего ей не сказав. Может, вызвали по тревоге?

Она запыхалась, пока добралась до дома Сайфуса. Остановилась у крыльца, тяжело дыша. Старик был тут, спорил о чем-то с Александром, еще двумя старейшинами и человеком, который пришел когда-то из пустыни. Джеремией Южным. Тем самым, который что-то знал об исторических книгах.

Увидев ее, они умолкли.

— Где Томас? — спросила она.

Никто не ответил.

Рашель поднялась на крыльцо.

— В дозоре?

— В дозоре, — подтвердил Сайфус, поерзав. — Да-да, в дозоре. Ушел, понимаешь ли…

— Не надо скрывать от меня правду, — рявкнула она. — Ни в каком он не в дозоре, иначе предупредил бы меня. — И, прищурившись, посмотрела на Джеремию. — Он пошел за книгами. Да? Ты объяснил ему, где их искать, и он пошел за ними. Скажи, что это не так!

Джеремия опустил голову:

— Так. Прости. Я не хотел говорить, но он настаивал…

— Ну да, настаивал. Как всегда. Значит, ты с ним разговаривал? — Ей на мгновение захотелось столкнуть этих стариков лбами. — И куда он отправился? Мне нужно кое-что ему рассказать.

Сайфус отодвинул свой табурет, поднялся на ноги:

— Рашель, прошу тебя. Куда бы он ни направился, тебе туда нельзя. Они выехали рано утром, на быстрых лошадях. И уже на полпути от пустыни.

— Какой пустыни?

— Ну… большой пустыни за лесом. Тебе за ним ехать нельзя. Я запрещаю.

— Никто не может запретить жене искать мужа.

— Но ты еще и мать…

— Я сражаюсь лучше, чем половина наших Стражников, и ты это знаешь! Я же и учила их боевому искусству! Или ты скажешь мне, куда он поехал, или я выслежу его сама!

— Но в чем дело, дитя мое? — мягко спросил Джеремия. — Зачем он тебе понадобился?

Она помедлила, не зная, что именно успел рассказать старику Томас.

— Я кое-что узнала — такое, что может спасти жизнь и ему, и мне, — вымолвила, наконец.

Джеремия посмотрел на Сайфуса, но помощи не дождался.

— Он отправился к ущелью Наталга, с двумя лейтенантами и семью солдатами.